Читать книгу - "Новая прошивка императора II - Николай Бутримовский"

— Пришёл в себя, солнышко. Не обращай внимания, ерунда.

— Я так переживала. Это моя вина, не следовало так давить…

— Думаю, что ты и не давила. Просто сказала мне о своих опасениях, меня это не задело, милая. Скорее всего, причина в чём-то другом. Наш Густав Иванович разберётся, обещал зайти ко мне вечером.

— Ты опять будешь спать один? — Аликс сделала очередную попытку забраться в мою постель.

Не могу сказать, что это мне не нравилось… Но… Я старался не частить и всё ещё ждал подробной справки по вопросу наследственности. Жалея, что не догадался заказать исследование раньше…

— Пока чувствую себя неважно, солнышко. В другой раз, ладно?.. Мы не закончили разговор… На чём там остановились?

— Может не нужно? Ты так переволновался.

— Пустое. Я должен тебе объяснить. О выгодах и преимуществах говорить не стоит, здесь всё ясно. О Вильгельме я уже тебе сказал — сие есть вынужденный и выгодный компромисс. Теперь об Англии… И о твоей бабушке. Они боятся нас, я это понимаю. И поэтому вредят нам и чувствительно вредят, а ещё ты боишься войны. И я тоже… Только безумец желает таких потрясений. Однако… Войны точно не будет, Англии она невыгодна. Это первое. А ещё есть и второе. Я по-прежнему желаю сближения наших государств.

— Искренне! Это рациональное и расчётливое желание — нам выгодно восстановить давний союз с англичанами, и я буду последовательно этого добиваться. А проливы… База на Босфоре — это, как ни странно, залог будущего сотрудничества. Теперь нам нечего более желать. Если мы рассуждаем разумно и не мечтаем о несбыточном… А это значит, что Англия может нам доверять! Страсти улягутся, и всё встанет на свои места…

«До тех пор, пока русский десант не высадится в устье Темзы…» — мысленно закончил я.

— Я тоже думала… И понимаю тебя. Ты прав. Без проливов Россия останется ледяным великаном с руками, закованными в цепи… И ты сделал всё, что мог…

Присутствие Витте за чаем развеяло напряжённость, мы долго беседовали о культуре, немного касались общей политики и обсуждали кандидатов на ещё оставшиеся свободными места в правительстве. Сам собой разговор перешёл на мои перформансы со студентами и позицию прежнего министра образования, который был любителем «не пущать».

— Сергей Юльевич, я ни в коей мере не отрицаю необходимость поддержания порядка среди обучающихся. Однако в чём прок запрещать «всё и вся» исходя из принципа «как бы чего не вышло»? Молодёжь всегда настроена максималистки, всегда бунтует. Вспомните те же европейские университеты… Но любой протест заканчивается взрослением. А те, кто не повзрослел?.. Они попросту со временем останутся у разбитого корыта.

— Но кое-кто может стать и очередным народовольцем…

— Может, но теперь правила игры изменились. Ведите пропаганду, завлекайте их в свою партию… Я думаю, что молодёжь, не вся… Но какая-то её часть… Лучшая часть! Вполне ваш эле…кт… кхм… вполне ваши сторонники — многие из них желают успеха в промышленности и торговле. Не к Игнатьеву же им идти?.. Аристократы уж точно не смогут их воодушевить.

— Пожалуй, я с вами соглашусь, государь, — кивнул польщённый Витте. — Так что будем делать с министерством? Я искренне считаю, что главный недостаток нашей страны заключается в отсутствии народного образования — в таком отсутствии, какое не существует ни в одной стране, имеющей хоть какое-нибудь притязание быть цивилизованным государством. Нигде в цивилизованных странах нет такого количества безграмотных, как у нас… Всякое образование народа полезно, и всякий искренний человек, не преследующий каких-нибудь побочных политических идей, должен сочувствовать всякому образованию[137]. У меня есть несколько кандидатур… Но…

— Вы не уверены? Я знаю, что ранее вы не верили в возможности министерства просвещения, и даже забрали в министерство финансов коммерческие училища[138].

— Да, государь. Однако сейчас я глава правительства и могу перераспределить обязанности.

— Отменно, рассчитываю, что вы наведёте порядок. Должен отметить, что горячо поддерживаю ваше мнение о важности этого вопроса и даже требую, чтобы в ближайшие годы было введено всеобщее начальное образование. Полагаю, что для крестьян достаточно хотя бы трёх классов, а для городских низов — четырёх. И обязательно должна быть возможность продолжать образование талантливым ученикам. Все эти глупости с законом о «кухаркиных детях» принесли нам много вреда.

— Ох, Ники, у тебя такие замечательные планы, — сказала Аликс.

А я… А я завис, обдумывая внезапно пришедшую идею…

«А что если её занять чем-нибудь полезным для общества… Так-то она весьма энергичная и властная особа… Вон как за последние месяцы „отлучения“ от влияния на политику извелась… С Англией связи укрепляет…»

— Аликс, а ты не хочешь заняться этим вопросом лично? У меня столько дел, что я не справляюсь!

— Каким вопросом, Ники? Вы же говорили о выборе министра? Не могу же я им стать.

— А это было бы… Весьма эпатажно! — засмеялся я.

Витте в это время попытался сделать глоток чая и закашлялся.

— Думаю, что ты могла бы возглавить Высочайший комитет по народному образованию. Контролировать строительство школ, печать учебников, подготовку учителей, широко привлекать средства благотворителей. Иными словами — действовать по примеру Сергея Юльевича.

— Это не решит вопрос с министерством, государь.

— А вы хотите видеть Александру Фёдоровну в своём кабинете? — Провокационно спросил я.

— Но… как же…

— Я пошутил, конечно же, члены династии не могут быть министрами. В России это запрещено со времён Николая Павловича, хотя в той же Германии или Австро-Венгрии принцы регулярно входят в правительство. Аликс, так что ты скажешь? Сможешь взять на себя это ношу, будешь курировать деятельность министра в части начального образования? Твоя роль в Высочайшем попечительском комитете по народному образованию может стать очень весомой и значительно ускорить реформы.

— Ох, Ники… Это интересно и так важно. Но с кем же мне придётся работать?

— Несколько дней назад, я думал о том, чтобы помириться с Константином Петровичем. — Говоря это, я смотрел, как резко напрягся Витте. — Он бы смог взять на себя этот груз, но теперь я думаю, что это была минута слабости.

— Государь, это… Это был бы не самый лучший выбор, однако… Я думал о нечто сходным… Частично… В новом министре нам бы не помешала тяга к дисциплине, но при этом она должна сочетаться с желанием проводить реформы твёрдой