Читать книгу - "Беглец - Андрей Никонов"

— Конечно, — Лаури успокаивающе улыбнулся, кивнул, наклонился над собеседником, — дело есть дело. Я понимаю.

Он резко выдернул из-под головы Марочкина подушку, придавил её к лицу агента, и держал двумя руками, пока тот не перестал дёргаться. Лаури проверил для верности пульс — полицейский умер, и больше никому ничего не расскажет. Швед мысленно прибавил ещё одного большевика к своим победам, за последние несколько дней это был уже второй, неделя выдалась удачной. И вышел в коридор. Часовой всё так же сладко спал, людей вокруг не наблюдалось, Лаури поднял винтовку, покачал в руках, ощутив знакомое по войне чувство уверенности. Нет, он не будет ждать, пока чекисты поймают беглеца, он сам с ним разберётся. В войну им выдавали коммунистов за несколько десятков марок, здесь он тоже найдёт, с кем договориться.

На винтовке не было штыка, и задушить часового подушкой Лаури не рискнул, но о в больницах хватало других средств, чтобы лишить человека жизни. Швед пробрался сперва в кладовую с вещами, забрал пальто, ботинки, фотоаппарат и пиджак, в котором лежали бумажник и путеводитель. Два чемодана уехали вместе с поездом на Дальний Восток, но Лаури о них не жалел, наверняка они дождутся его на вокзале, если он решит ехать дальше. Потом он залез в каморку с бинтами и склянками. Коричневые баночки с хлороформом он помнил ещё с войны, но сперва откупорил другую, прозрачную, с притёртой пробкой. В склянке был спирт, Лаури почувствовал, как огненный комок прокатился по горлу, бухнул в желудок, а потом выстрелил вверх, в мозг, десятикратно усиливая чувство уверенности. Комок бинтов, пропитанный хлороформом, прижался к носу и рту часового, тот открыл глаза, попытался вскочить, но не успел, затих, свесившись с досок.

— Третий будет, — удовлетворённо сказал Лаури, вытащил из кобуры солдата наган, из кармана — пачку патронов, винтовку он брать поостерёгся. — И ещё несколько. Это вам за Карьяла.

Деревянное здание больницы освещалось керосиновыми лампами, сторож спал, две медсестры пили на кухне чай и разговаривали, дверь туда была закрыта. Швед подпёр её стулом, огляделся, намечая места, откуда должно пойти пламя, затушил одну лампу, пролил немного керосина на пол, потом хлопнул себя по лбу, и достал из кладовки склянки со спиртом. Перетащил в свою комнату солдата, раздел его догола, уложил в кровать, а одежду разбросал по полу. Обильно полил свою комнату и комнату агента, щедро разбрызгал спирт по бумажным обоям в коридоре, а в кладовке налил побольше керосина — там огонь разгорится в первую очередь. Голубые огоньки побежали в разные стороны, перекидываясь с мебели на стены и поджигая бумажные обои, швед не стал ждать, пока вокруг воцарится горящий ад, открыл окно в палате Марочкина, выскользнул на улицу. Если брат смотрел на него с того света, то наверняка гордился.

К трём часам ночи пожар в больнице потушили, команда огнеборцев вместе с милицией, общественниками и двумя насосами, поливая водой стены и крышу, сумела отстоять часть здания и не дала перекинуться огню на соседние дома. Правое крыло, где лежали больные, выгорело дотла, там и крыша обрушилась, оставив торчащую к небу печную трубу, левое крыло пострадало меньше.

Из спасшихся были две медсестрички и четверо больных. Внутри оставались сторож, задохнувшийся от дыма у себя в коморке, милиционер, агент Марочкин, один пациент, иностранный корреспондент и два покойника на леднике в подвале. Медсёстры утверждали, что их то ли заперли, то ли дверь заклинило, только когда из щели повалили струйки дыма, они сначала бросились спасать больных, но открыть кухню не смогли, вылезли в окно, а потом помогали снаружи пациентам выбраться. Обгоревшие трупы Марочкина и корреспондента лежали на кроватях, эти даже с места не сдвинулись.

— Задохлись, видать, прежде чем помереть, — сказал один из пожарных, — сестрички говорят, отсюда огонь начался по причине возгорания, а как занялось, уже не остановить.

Инспектор Лихой, которого подняли с кровати в половине первого, кивнул, подумал, что стреляться надо было вчера, а теперь уже поздно, придётся отвечать. Штатный состав барабинской милиции за ночь уменьшился на одного агента угро и одного милиционера, который то ли сбежал, то ли сгорел до такой степени, что даже костей не осталось. Погиб иностранец, тут тоже неприятностей жди, а к утру надо ещё послать в Дятлово с сотрудником окротдела ГПУ своих агентов и двух милиционеров. Из Ново-Николаевска днём должен прибыть полуэскадрон бойцов ОГПУ для розыска пособников бандитов, им тоже надо дать провожатых, эти начнут прочёсывать поселения неподалёку от Дятлово, особенно на заимках — там и беглец мог укрыться, и сообщники Луки Лукича Парамонова. Но сначала найдут извозчика, и уж тот точно скажет, где эти сволочи прячутся. Окружной следователь наверняка помянет Лихого добрым словом, потому что главный свидетель помер, прокурор тоже не останется в стороне. Короче говоря, лучше уж кочегаром на паровозе, чем эта работа. Или в кузнецы пойти, и зарплата больше раза в два, и волнений никаких, знай только молотом маши.

Лаури добирался до места, где прятался враг, окольным путём. Сначала он доехал на извозчике в Каинск, изображая пьяного, переночевал в кооперативной гостинице, обосновавшейся в бывшем особняке купца Волкова, а рано утром отправился искать фотографическое ателье. Таких в Каинске было два десятка, все они начинали работать в восемь утра, но только на одном в половине девятого не висел замок. Фотограф содрал с Лаури десятку за срочность, зато через час молодой человек получил три карточки с лицом Хийси. И ещё через пять минут он на извозчике ехал в Кандагуловку по упомянутому чекистами тракту. Повозку нещадно подбрасывало на каждом ухабе, которых оказалось множество, швед думал, что у него зубы выпадут, такой тряски он не испытывал даже на булыжной мостовой в Мальме. На одной из кочек из кармана Лаури выпал револьвер, хорошо что не выстрелил, но теперь молодой человек не только держался руками за сиденье, но ещё и локтем придерживал оружие. Получив пять рублей, извозчик покачал головой, плюнул, коротко и ёмко выругался, щёлкнул кнутом, и умчался, оставив Лаури одного на улице.

Кураж, пришедший ночью, улетучился, теперь швед жалел, что не изобразил спасшегося при пожаре, сейчас бы приобретал железнодорожную плацкарту и устраивался в купе вместо того, чтобы гоняться за Хийси. Но что сделано, то сделано, Лаури поправил наган, и отправился в ближайшую столовую — где, как не в злачном месте, найти нужных людей.

Со столовой Лаури ошибся —