Читать книгу - "Я попала в Запендю! - Маргарита Преображенская"

так и эдак складывались мозаики смыслов, в попытке как-то с горем пополам создать психологический портрет противника и понять, что он задумал и как задуманное предотвратить. Опыта в этом вопросе не было никакого, но разве это повод опускать руки? Итак, этот прорастающий корнями зла редис, именующий себя Кадваладуром, подбил какого-то гениального учёного на открытие прибора, способного генерировать новые реальности. При этом у него наблюдаются проблемы с отцом, страх авторитетов и болезненное восприятие религии. Можно предположить, что Кадваладур хотел ощущать себя Богом, создающим миры, ему было мало собственной магии и той власти, которую она давала, хотелось всего, сразу и помногу.

Зачем? Возможно, чтобы доказать своему отцу, с которым у него проблемы, что он – лучший! Типичный портрет несчастного злодея! А для чего тогда Кадваладур решил создать эту ситуацию с казнью? В чём её смысл? Наблюдая за его действиями, можно было сделать вывод, что все до единого хода – часть отлаженной схемы, поэтому идея о том, что казнь – простое развлечение ради того, чтобы потешить своё обожествляемое эго, не выдерживала критики. От этих размышлений меня отвлекло карканье Воронессы, которая продолжала бурчать частушки, наверное, чтобы отвлечься и унять тревогу.

«Подвела углём глаза –

Стали больше в два разА.

Красота теперь летит,

Новых жертв себе хотит».

– Не «хотит», а «хочет»! – тихо прошептала я.

– Это для рифмы! – резонно заметила Воронесса.

А мой ум уже зацепился за последнюю строку этой частушки. А что, если мы имеем дело не с казнью, а с жертвоприношением? Во многих магических ритуалах нужны жертвоприношения, чтобы закрепить эффект, сделать его необратимым, да и в психологии тоже было понятие ритуала, например, при обсессивно-компульсивном расстройстве личности… Возможно, для того, чтобы корни быстрее разрослись и охватили всю Запендю и перекинулись на другие реальности, нужна как раз такая особая жертва от рук противника, то есть от моих рук.

Наверное, предполагалось, что меня (то есть Ягу) тоже должны были как-то дезориентировать охватившие всё вокруг искажения, и, предположительно, так и могло случиться, ведь Кадваладуру даже на лешего порчу навести удалось. Одного он только не мог предугадать: что Яга ненастоящая. Теория, конечно, сложилась довольно шаткая, но сейчас судьба всего мира шаталась, готовая упасть и развалиться на части. В этот миг я заметила, что меня окружает вязкая тишина. Все смотрели на меня, ожидая кардинальных мер.

– Что ж ты замешкалась, Баба Яга?! – вопросил князь.

В его взгляде в отличие от взглядов остальных, на кого указывали светящиеся капли, потихоньку стекавшие вниз, было что-то необъяснимое, словно сквозь прорези глаз на меня смотрели попеременно две разные личности: одна будто молила о помощи, и в связи с этим у меня закрадывалась мысль о том, что весь этот фарс с казнью придумал либо настоящий князь, чтобы как-то привлечь моё внимание и всколыхнуть народ, либо кто-то из его приближённых, но чаще я видела отражение второй личности, её взгляд словно брал меня на прицел. И вот в такие «прицельные» моменты мне становилось очень страшно! А тут ещё и небо нависало сверху, будто копило в чреве своих облаков сотни загадочных чудовищ, готовясь исторгнуть их вниз.

– Вот что я надумала, княже! – сказала я, справившись наконец с приступом страха. – Времена сейчас тёмные, недруги злобствуют, и погода тоже не задалась как-то: вишь, как тучи нависли. Без подсветки волшебной никак нельзя!

Ванадий, как-то странно заёрзал на стуле: заподозрил, стервец неладное! Может, идея казни с его лёгкой руки князю в голову пришла?

– Светляков я давно запустила, чтобы те ворогов злых отыскали, и вот теперь настал час увидеть результат! – Я решила говорить правду, так мне было легче.

Моё заявление оказало на собравшихся внушительный эффект, потому что в подступавшей темноте уже очень ярко сияли падающие капли, одна из которых метила прямо в княжеское темя. Дальше события происходили так быстро, словно кто-то запустил видео в ускоренном режиме. Быстрее всех опомнился Остромысл, разразившийся неприятным торжествующим смехом, глядя на князя.

– Вот для кого плаху готовить надо! – крикнул он. – Смотри, люд запендяйский! Это он во всём виноват!

Большинство пребывало в шоке. Горислава, например, просто остолбенела от моих слов. Единственным, кто сохранил присутствие духа в правящей верхушке, был Ванадий Пупс. Он встал со своего места и, выхватив из кармана небольшой свисток, приложил его к губам. Сначала мне показалось, что свисток не работает, потому что не было никакого звука, зато многих вокруг внезапно бросило в дрожь (наверное, свисток был инфразвуковым) – многих, но не меня: Баба Яга, кажется, была хорошо защищена от всяких воздействий. Я читала о таких приспособлениях, издающих инфразвук, что они могут вызывать у людей чувство беспричинного ужаса, но Ванадий использовал свисток не только для создания всеобщей паники, но и для других преступных целей.

Чрево тёмных небес, нависшее над нами, вдруг «разродилось» сонмом татей, отвесно падающих сверху вниз. Тем, кто созерцал это, дождь кирпичами мог показаться сущим раем! Княжеская дружина, лишившаяся воеводы и тронутая искажениями, не могла сейчас оказать должного сопротивления. Движения гридей были медленными и неуклюжими, да и в глазах воинов отражался ужас, потому что все они двинулись в бой, но не против врага, а против своих. Люди бросились врассыпную, но никто не позволил им выйти, потому что у ворот парили вредные красотки-феи, незаметно подкравшиеся к хоромам, а князь по-прежнему сидел на крыльце и смотрел на меня.

Но мой план, хоть и неказистый, тоже действовал, правда, со стороны смотрелся, наверное, скорее забавно, чем устрашающе. А делалось вот что: Воронесса, как заправский молотобоец, орудовала закованным в броню клювом, стараясь разбить цепь Дубыни, Бардадым мощными взмахами дубины и кастета отгонял управляемых вражеской силой гридей, а я, как взбесившийся дантист, пыталась выдернуть из челюсти железный зуб мудрости. Расчёт был прост: зуб, воткнутый в землю, создавал войско. Одно было плохо: я никак не могла его извлечь – так прочно он сидел в десне.

Бардадым уже заметно устал, а ворона почти освободила Дубыню, который рвался в бой. В результате в ущерб девичьей красе пришлось выдернуть два верхних передних зуба, мысленно убеждая себя в том, что это даже молодит, делая Ягу похожей на первоклассниц первого сентября. Воткнутые в землю, резцы мгновенно породили организованную толпу воинов, таких же залихватски беззубых, как и я, а Дубыня встал во главе этого войска, к которому можно было смело применять выражение «твою дивизию», крутившееся у меня