Читать книгу - "Ливонское наследие - Герман Иванович Романов"

— почти триста километров на юг от Таллинна до Риги. И местность холмистая — болот, этого бича Прибалтики, очень мало, да и заболоченные участки редки. И вездесущих комаров с гнусом гораздо меньше, а если идет ветерок, то вообще благодать, сдувает летающих кровососов.

Магнус специально отправился из Пильтенского монастыря сюда — тут должна состояться встреча с ландмаршалом Ведлем и экс-магистром Фюрстенбергом, что вскоре приедут из Риги. Но то будет завтра, а эти два дня он посвятил продолжительному для себя, весьма редкому отдыху и коротким экскурсиям в окрестностях Цабельна, старого рыцарского замка и небольшого городка при нем, который латыши называли Сабиле.

— Вы устали, ваше преосвященство, может, следует отправиться на мызу, уже вечереет, — к нему тихонько подъехал местный орденский комтур, Генрих фон Ренцель, в блестящей начищенной кирасе. Смотрел старый рыцарь несколько подобострастно — хоть и молодой человек перед ним и датский принц, но никто ни на одну секунду не забывал, что в данный момент Магнус не просто епископ. Под его пастырской властью сразу три епископства, в двух из которых он «божьей милостью» — пользуется полной властью суверенного правителя. И единственный из высших церковных иерархов на территории Ливонского ордена — рижский архиепископ убит, а дерптский находится в плену у русских.

Все, других просто нет, и в руках этого молодого человека находится огромная власть, и он пользуется не просто влиянием, огромным авторитетом и уважением — епископ не на словах, а на деле. Чернь перед ним ниц падает порой, и считает счастьем прикоснуться к сутане, а дворяне низко кланяются мальчишке, ибо видят перед собой истового в вере и милосердного прелата, что каждому находит ласковое слово утешения.

Разве так может поступать молодость — такое свойственно только зрелости, но чаще встретишь в старости, когда люди о спасении души начинают думать и долгое время в молитвах проводить.

— Хорошо, сын мой, что напомнил мне о долге пастырском, которого держаться нужно. Час молитвы близок, потом можно вкусить ужин, и снова молитву вершить, по грехам нашим!

Пожилой комтур при словах «сын мой» даже не дернулся, только смиренно склонил голову, сам поддержал стремя, преклонив колено, помог Магнусу сесть в седло. Лошадка попалась низенькая, и на диво послушная — как раз для убеленного сединами старца. Верующие тут люди и почитают пастырей — а молод он, или стар, не важно. Выше отца родного поводырь душ человеческих в этом бренном мире. Сколько не встречался Магнус с людьми разных сословий, от забитых крестьян до гордых и надменных рыцарей, отношение к нему было самое почтительное. Да и на исповеди порой такое говорили, каясь в прегрешениях, и смех и слезы. Однако он уже мог отрешаться от эмоций, говорил уже искренне и серьезно — «отпускаю грехи тебе, иди и не греши больше».

Магнус медленно подъехал к мызе — небольшому замку — башня и несколько примкнувших к ней массивных каменных строений, выполнявших заодно функции крепостных стен. Владельческая мыза, не орденская, одного из вассалов, довольно милая, даже сад рядом разбит и небольшие огороды. Проехал в настежь открытые ворота, зацепил взглядом постройки, жилые и хозяйственные, подметенный двор без навозных пятен, небольшой цветник перед окнами — желтые цветы кое-где сохранились, хотя торчали видимые стручки. Что-то очень знакомое, но Магнус отвел взгляд.

Покосился на выстроенную челядь, принаряженную по случаю прибытия прелата, и посмотрел сверху вниз на празднично одетых хозяев. Пожилой рыцарь в кирасе, моложавая дама в чепчике и пышном платье, рядом две дочки на выданье, близняшки — в таких же платьях, только габаритами гораздо скромнее, не красавицы, но и не дурнушки. И сын, которого пора забирать в пажи, если бы не скрюченная правая рука, судя по всему последствие родовой травмы. И пузатый карапуз лет пяти, мальчик — этот здоровый, растет крепким, и судя по горделивым взглядам отца, который тот бросал на второго наследника, быть тому владельцем замка и настоящим рыцарем. А первенцу одна дорога — в монастырь.

Обычное дело в дворянских семьях — одному меч, другому крест — на том и держалось сословное общество!

Далее пошел уже отработанный ритуал — ему представили рыцаря с семейством, все почтительно поцеловали его длань, но взглядами словно царапали массивный епископский перстень, словно опытные оценщики драгоценностей или ростовщики. Тот был с печатью, на которой изображались гербы сразу двух епархий, где он был «божьей милостью» прелатом. Агнец символизировал Курляндское, а орел Эзель-Викское епископства. Достался в наследство от прежнего владельца совершенно случайно, нужно было бы заменить как печать, но руки не дошли. Да и понравился, впору пришелся — не хотелось снимать раритет.

Благословив челядь, и тоже подпустив ее к руке, Магнус величаво двинулся к двери, проходя мимо цветника, но бросив взгляд, остановился как вкопанный. Он не мог поверить своим глазам — пустоцветы и стручки были самым натуральным рапсом. Присмотревшись к другим растениям, неожиданно сглотнул — то была горчица, сарептская или русская, как ее называли. Этого не могло быть, но, тем не менее, то, что он видел, не являлось миражом. И повернувшись к хозяину, спросил:

— Кто высадил эти цветы?! Это же рапс!

Рыцарь неожиданно посерел лицом, посмотрел чуть испуганно — затем бросил гневный взгляд на супругу и перевел глаза на почтительно стоявшего почти рядом человека в зрелом возрасте, прилично одетого, но без меча. Тот совершенно спокойно поклонился, хотя Магнус заметил, что глаза отвел чуть в сторону, видимо, не понимая, что ему следует ожидать от прелата — то ли похвалы, либо порицания.

— Меня зовут Филипп ван Бронхорст, я из «Низменных земель». Цветки эти у нас растут повсеместно, как и в Англии. В германских землях они также встречаются. Выглядят красиво и пахнут приятно, а еще привлекают пчел, и мед получается вкусный.

— Мед добрый, чего греха таить, но пчелы летают тут все лето и жалят, — хозяин машинально коснулся щеки и бросил взгляд на младшего сына — тот схватился за глаз, повторяя движение отца — видимо пострадали оба и совсем недавно. Затем рыцарь посмотрел на потупившуюся супругу, лицо которой покрыл багрянец. Судя по всему, она была инициатором создания цветника, совершенно не нужного во внутреннем дворе замка, и громко спросил с затаенной надеждой в голосе:

— Неужто цветки эти от лукавого, ваше преосвященство?! Так сейчас все с корнями вырвем! Эй, люди…

— Не торопись с поспешными выводами, сын мой, — Магнус оторвал стручок, вскрыл и на его ладони оказались маленькие черные горошинки. И вздохнул с несказанным облегчением. Надо же — никому здесь неизвестно о полезных свойствах масла, рапс используют