Читать книгу - "Последний рубеж. Том 2 - Вадим Фарг"

Архив». А следом — файл. Видеозапись. Старая, зернистая, снятая в каком-то подвале. На ней — помятый и старый, но всё ещё не уверенный в себе Пастырь, и рядом с ним… Воронцов. Они обсуждали план. План по «духовному очищению» Империи. И Змееград был лишь одним из шагов.

Я усмехнулся. Кажется, у меня появился козырь. И я знал, как им сыграть.

* * *

Днём я, в полном облачении Мора, ехал на своём байке к окраине города. Солнце, тусклое и безжизненное, едва пробивалось сквозь плотный слой смога, но даже его редкие лучи не могли разогнать мрак, что царил в этом районе. Здесь, в старом, заброшенном здании бывшей фабрики, я устроил свой «реабилитационный центр». Ироничное название для места, где ломали волю.

Мои люди молча расступились, когда я вошёл. Внутри пахло сыростью, пылью и безысходностью. В большом, пустом цеху, на стульях, сидели они. Те самые бандиты, что ещё совсем недавно чувствовали себя хозяевами жизни, а сегодня были лишь тенями самих себя. Их глаза были пусты, тела дрожали от любого шороха.

К этому моменту я уже знал о них всё. Прошёлся по их воспоминаниям, как по открытой книге, пока они висели на мосту. Конченые отморозки. Без семей, без детей, без будущего. Идеальные пешки, которых не жаль пустить в расход. Пастырь и его наниматели хорошо продумали этот момент. Но они не учли одного: я не собирался с ними церемониться.

Я не стал тратить время на разговоры. Подошёл к первому, его взгляд был прикован к полу. Я положил руку ему на голову. Мой Покров, теперь уже не просто щит, а острый ментальный скальпель, легко проник в его сознание. Я не стирал память. Я её переписывал.

В его голове, словно выжженная на пергаменте руна, отпечаталась одна-единственная мысль: «Мор — мой хозяин. Его воля — моя воля. Я подчиняюсь». А поверх этого, как тонкий слой лака, я восстановил его «общие» воспоминания, стирая лишь последние часы унижения на мосту и здесь, в этом подвале. Он должен был выглядеть правдоподобно. Сломленным, но не зомбированным.

Я повторил это с остальными. Один за другим они дёргались, их глаза на мгновение вспыхивали зелёным, а затем снова становились пустыми. Теперь они были моими марионетками.

Конечно, я понимал, что Пастырь их не простит. Он не примет обратно проваливших задание неудачников. Скорее всего, он постарается от них избавиться. Тихо, быстро, без свидетелей. И именно на это я и рассчитывал.

На моих кончиках пальцев, сквозь чёрную нанитную ткань, проступили крошечные, почти невидимые устройства — миниатюрные камеры и динамики, размером с пылинку. Подойдя к каждому, я лёгким движением пальцев, с помощью нанитов, прикрепил их к воротникам их курток.

— Возвращайтесь к своему Пастырю, — мой голос прозвучал глухо и бесстрастно. — Скажите, что Мор вас отпустил. Что он проявил милосердие.

Они, как один, поднялись. В их движениях не было больше страха, только слепое повиновение. Они молча развернулись и пошли к выходу, словно запрограммированные автоматы.

Я смотрел им вслед. Мой план был прост. Когда Пастырь решит избавиться от этих пешек, мои камеры запишут всё. Каждое слово. Каждое движение. И это станет новым, куда более мощным компроматом на него.

— А мы… — усмехнулся я, поворачиваясь к своим людям, что вышли из тени. — Мы просто посмотрим кино.

* * *

Ночь была моим союзником. Тьма скрывала меня, а рёв мотора моего байка сливался с индустриальным гулом окраин. Я ехал к одной из точек, о которой узнал из сломленного сознания бандитов. Старый складской комплекс, давно заброшенный, но, как оказалось, не пустующий. Здесь, по их словам, была одна из баз Пастыря, где обитали его наёмники и хранились «пожертвования».

Охрана была. Вооружённая до зубов, в бронежилетах, с автоматическими винтовками. Они патрулировали периметр, уверенные в своей безопасности. Глупцы.

Я оставил байк в паре кварталов, приблизившись к складу пешком, словно тень. Они меня даже не заметили. Первый упал с перерезанным горлом, не издав ни звука. Второй рухнул с пробитым виском, когда я метнул в него сгусток острого, словно сталь, покрова. Остальные двое, что были внутри, у ворот, даже не поняли, что произошло. Я вошёл, словно призрак, и сломал им шеи голыми руками. Быстро. Тихо. Эффективно.

Внутри, в подвалах, меня ждал сюрприз. Помимо ящиков с оружием и денег, здесь была лаборатория. Небольшая, но хорошо оборудованная. В воздухе висел едкий химический запах. На столах — колбы, реторты, и горы белого порошка. Амфетамин. Но не только он. В отдельном контейнере, под замком, хранились ампулы с какой-то светящейся, пульсирующей жидкостью. Новый психотропный препарат. Я сразу понял — это и есть то, что усиливает магию Пастыря, что превращает людей в безвольных фанатиков. Я взял несколько образцов, аккуратно упаковав их в специальный контейнер.

Когда я уже выходил, мой девайс завибрировал. Саша.

— Босс, — её голос был спокоен, но в нём чувствовалось удовлетворение. — Ваша уловка сработала. Их только что пристрелили в глухом переулке. Камеры всё записали. Лица убийц — такие же отморозки. Но был кое-кто ещё. Один из служек Пастыря, тот, что постоянно ходит за ним, как тень. Он отдал приказ.

— Отлично, — хмыкнул я. — Видео в сеть не выкладывать. Это наш козырь. Пастырь — всего лишь пешка. Мне нужны его наниматели.

— Поняла, босс.

Я отключился. Ночь ещё не закончилась. Я завёл байк и помчался в свою лабораторию, оставив за спиной пылающий схрон. Мне нужно было изучить этот новый наркотик. Понять, как он работает. И как его можно использовать против них самих. Война переходила на новый уровень. И я был к этому готов.

* * *

Вернувшись в свой кабинет, я почувствовал их присутствие ещё до того, как открыл дверь. Две ауры, одна — колючая, полная гордыни и скрытого страха, другая — более мягкая, но не менее напряжённая. Морозовы.

Я вошёл, не снимая маски. Боярыня Мария сидела в кресле напротив моего стола, её поза была напряжённой, а пальцы нервно сжимали подлокотники. Лиза стояла у окна, глядя на ночной город, но я чувствовал, что всё её внимание сосредоточено на мне.

— Илья, — голос боярыни был на грани срыва, хотя она отчаянно пыталась сохранить самообладание. — Эта игра… она становится слишком опасной. Люди на улицах… они не похожи на людей. Пустые глаза, одинаковые улыбки… Это пугает.

Я молча подошёл к столу, снял маску и бросил её рядом с