Читать книгу - "Царёв Пророк - Денис Нивакшонов"

приходит, — улыбнулся Григорий. — Хлеб — он для всех один.

В этот момент он почувствовал прилив сил. Он видел зарождающийся порядок.

Вечером того же дня к нему в покои постучали. На пороге стояла сама царица Ирина Фёдоровна. В руках она держала небольшой туесок.

Брат Григорий, — сказала она мягко. — Рада видеть тебя на ногах.

Она протянула ему туесок.

— Это от меня. Яблочные косточки из нашего сада в Вознесенском. Говорят, сады лечат душу не хуже, чем лекарства — тело. Посадишь весной?

Григорий взял туесок. Шершавые, твёрдые косточки лежали на его ладони, как капли будущего.

— Обязательно посажу, государыня, целый сад.

После её ухода Григорий вышел на крыльцо. Сумерки сгущались, но в них уже угадывался отсвет завтрашнего дня. Он разжал ладонь и посмотрел на семена. Возрождение начиналось не с громких побед, а с тихих, простых шагов: миска похлёбки для голодного, семя в земле, доверие между людьми. И это наполняло его глубоким, светлым миром.

Утро застало Григория за составлением списка. Сидя у окна своей кельи, он выводил аккуратные столбцы: названия городов, количество жителей, примерные запасы зерна. Солнечный свет, падающий на пергамент, казался добрым предзнаменованием.

— Барин, уже шестой день работают столовые! — влетел в келью сияющий Федька. — Народ благодарит царя! Григорий улыбнулся.

Его размышления прервал визит дьяка из Приказа Большого Дворца.

— Брат Григорий, — почтительно поклонился тот. — Государь просит ваших советов.

Григорий кивнул. Он ожидал этого. Взяв палку, он с новыми силами поднялся.

— Проводите меня к государю. Есть мысли, которые лучше изложить лично.

В Золотой палате Борис выслушивал доклад о состоянии казны. Лицо его было озабоченным, но не отчаянным.

— Григорий! Вижу, силы возвращаются. Говори, что придумал.

— Борис Фёдорович, — начал Григорий, опираясь на палку. — Столовые — это мудрая инвестиция в спокойствие страны. Но чтобы они работали, нужен постоянный источник. Предлагаю ввести «пятую деньгу» — чрезвычайный налог с тех, кто имеет большие доходы: бояр, монастырей, богатых гостей. Средства пойдут конкретно на закупку хлеба и организацию общественных работ.

В углу зала послышался сдержанный кашель. Князь Шуйский, присутствовавший при разговоре, поднял брови:

— Смелое предложение, брат Григорий. Не вызовет ли это ропота среди лучших людей государства?

— Лучшие люди государства, — мягко парировал Григорий, — должны первыми проявить заботу о его благополучии. Когда горит весь посад, тушат все вместе — и боярин, и смерд.

Борис задумался, перебирая в руках перо.

— Мысль здравая. Но требуется тонкое исполнение. Не приказом, а предложением. Созовём совет из самых уважаемых людей — и духовных, и светских. Обсудим вместе.

На следующий день в Кремле собрался небольшой кружок единомышленников: несколько прогрессивных бояр, представитель Патриарха, дьяки-практики. Григорий, чувствуя прилив энергии, изложил свой план.

— Предлагаю не просто налог, — говорил он, — а прозрачную систему: все взносы учитывать открыто, отчитываться перед земскими старостами. Чтобы каждый видел — средства идут на благое дело.

Идея нашла поддержку. За неделю была разработана подробная схема: создавались особые кассы при столовых, куда поступали средства, выбирались доверенные лица от горожан для контроля.

Первые результаты не заставили себя ждать. Уже через десять дней Федька принёс радостную весть:

— Барин! Купец Таранов — тот, что лавками владеет — сам принёс мешок монет в кассу! Говорит: «Вижу, дело честное, хочу участвовать».

Григорий вышел на крыльцо. Осенний воздух бодрил. Он смотрел на Кремль — не как на крепость власти, а как на место, где рождаются добрые перемены.

К нему подошёл Борис, неожиданно появившийся во дворе.

— Смотри-ка, — улыбнулся царь. — Столовые не только народ кормят, но и лучших людей объединяют. Вчера боярин Морозов сотню рублей внес. Говорит: «Надо поддерживать благие начинания».

— Это общее дело. Когда люди видят правду и справедливость, они сами готовы творить добро.

Вечером, возвращаясь в келью, Григорий остановился у того места, где накануне планировал разбить сад. Он достал из мошны несколько яблочных косточек и положил на ладонь.

— Федя, — позвал он мальчика. — Принеси-ка нам инструменты. Будем яблони к весне готовить. Одну здесь посадим, другие — по всему городу. Чтобы через годы вся Москва в садах стояла.

Он смотрел на маленькие семена в своей руке и чувствовал: именно так и рождается настоящее изменение — не громом и молнией, а тихим упорством, капля за каплей, дело за делом. И это наполняло его душу светлой уверенностью в завтрашнем дне.

Глава 38

«И познаете истину, и истина сделает вас свободными».

Морозное утро застало Григория за составлением плана новых столовых. Вместе с дьяками они рассчитывали, как расширить сеть посадов, когда в дверь постучали.

— Барин! Гости! — вбежал Федька, снимая шапку. — Выборные из Углича въехали! Народ их у подворья встречает, хлебом-солью!

Григорий отложил перо. Любопытство зажглось в его глазах. Он не боялся правды — какой бы она ни была. Он верил, что только открытость может исцелить старые раны.

На следующий день в Золотой палате собрались выборные. Не робкие просители, а уважаемые горожане — седой земский староста, молодой грамотный посадский, степенный купец. Они держались с достоинством людей, выполнивших важную миссию.

— Государь, — начал староста, кланяясь Борису. — Объехали мы Углич, говорили со стариками, осматривали места. И скажем прямо — ясности нет. Одни свидетели говорят о несчастном случае, другие — о тёмных намёках. Но все сходятся в одном — царевич Дмитрий погиб, и это горе для всей земли Русской.

Молодой посадский добавил:

— Мы предлагаем, государь, установить в Угличе часовню — не князю, не боярину, а невинно погибшему отроку. Чтобы все сословия вместе молились об упокоении его души. Чтобы память объединяла, а не разделяла.

Борис, слушая, медленно кивал. В его глазах читалось понимание.

— Мудрое предложение. Пусть так и будет. Общая память — лучшее лекарство от розни.

После совета Григорий, окрылённый, решил лично посетить одну из столовых. Улицы Москвы встречали его приветливыми взглядами. Люди кланялись, некоторые подходили с просьбой передать царю благодарность за столовые.

На подходе к мосту его окружила небольшая группа горожан. Среди них был тот самый мастер-каменщик, которого он видел в первые дни.

— Брат Григорий! Спасибо за хлеб насущный! — крикнул тот. — Теперь и работу нам даёте — новые амбары строим!

Вдруг из толпы выскочил подросток с комом грязи в руках. Но прежде чем он успел что-то сделать, сами же горожане окружили его:

— Куда лезешь, несмышлёныш! Человека доброго обидеть хочешь?

Молодой посадский из угличской делегации, оказавшийся рядом, строго сказал:

— Стыдись, парень! Вместо благодарности — хулиганство!

Григорий подошёл к смущённому подростку и положил руку на плечо:

— Не за что серчать. Вижу — сила