Читать книгу - "Неспящая - Наталия Шитова"

— Дима, оставь её. И… уйди, пожалуйста. Совсем.

— Я не могу. Ты не должна быть одна сейчас. Я тихонько в уголке посижу…

Я вскочила, кинулась к нему, чуть ли не глаза выцарапывая:

— А ну вон пошёл! Вон из квартиры!.. Уйди, пока цел, в клочки порву!!!

Он испугался, конечно, но спокойно и твёрдо перехватил мои руки, развёл в стороны.

— Лада, нельзя так! Мы пытаемся тебе помочь!

— Спасибо за помощь. Убирайся по-хорошему, Баринов. Я теперь сама.

Он выпустил мои руки, и я сильно толкнула его в плечи.

Димка вышел в прихожую, подобрал с пола свою сумку и сунул ноги в туфли.

— Ты звони, если что. Сразу же звони. Я вернусь, или кто-то из ребят, — сказал Баринов, когда я выталкивала его на лестницу.

Я захлопнула за ним дверь.

Поставив телефон на зарядку, я через пару минут включила его. Мне сразу же пришло десятка три сообщений, зависших в пути за девять дней. В основном все приходились на последние четыре дня, и были они от ребят из дружины. С соболезнованиями. Я стёрла их, практически не читая. Одна была от Эрика: о том, что он всегда будет со мной, что бы ни произошло.

Первым делом я позвонила Карпенко.

Виталик тоже начал с соболезнований, и мне пришлось их выслушать. А потом я задала вопрос, который уже не имел никакого смысла, но мучил меня:

— Виталик, почему меня не разбудили?!

— Ты представляешь, чем чревато прерывание первого кокона, — вздохнул Карпенко. — Никому не хотелось, чтобы ты перекочевала прямиком в первую группу. Ну, и, вероятно, ребята не хотели причинять тебе ещё и физические страдания.

— «Вероятно»? Что значит «вероятно»?! Ты не в курсе, чего же хотели ребята?!

— Ты, наверное, не знаешь ещё… Я больше не начальник дружины, Лада. Меня сначала отстранили, через два дня после инцидента с Вероникой. Потом, после стремительного дисциплинарного разбирательства, уволили совсем, окончательно. Без права возвращения на службу.

— Кто же теперь начальник?!

— Марецкий.

Я даже не нашлась, что ответить.

— Для общего дела — это не худший вариант, — задумчиво проговорил Карпенко. — Но кое-кому с ним будет не сработаться. И боюсь, что практические исследования и наработки по ККМР его интересуют куда меньше, чем меня. Думаю, штабной подвал теперь станет тем, чем он когда-то задумывался: тюрьмой-передержкой.

— Что произошло с Максом?

— Когда это случилось, я был уже отстранён. Слышал, что его нашли на тротуаре у дома Никиты Корышева. На теле обнаружены множественные прижизненные травматические повреждения, но мне эксперт сказал, для жизни они были неопасны. Погиб он, судя по всему, упав с крыши. Подробностей расследования не знаю, мне теперь никто ничего не обязан сообщать.

Он ещё что-то говорил о том, что готов помочь, что понимает и сочувствует, но я промямлила неловкие слова благодарности и оборвала разговор.

Не успела я положить телефон, как он зазвонил у меня в руках.

— Лада, это Марецкий! Мои соболезнования… Мне очень жаль, что всё так получилось. Держись, пожалуйста!

— Да, Лёша. Да, спасибо.

— Как ты себя чувствуешь? Баринов очень встревожен…

— Лёш, я немного резко с ним обошлась, я виновата. Но мне сейчас и правда никто не нужен. Я справлюсь.

— Я подъеду сегодня к тебе чуть попозже, когда утрясу в штабе кое-какие формальности.

— Не утруждайся. Я сама.

— Дело не в том, сама ты или не сама, хочешь или не хочешь. Твой статус изменился, Лада, и теперь придётся привыкать ко многим неприятным и несвоевременным вещам, — сурово сказал Марецкий. — Поэтому никуда не выходи из дома. У меня к тебе серьёзный разговор.

Я отложила замолчавшую трубку.

Для меня прошло каких-то полчаса с того момента, как я уснула на коленях у Макса. За эти полчаса кто-то отнял у меня всё, чем я жила.

Мой статус изменился.