Читать книгу - "Инженер. Часть 2. Поиск - Евгений Южин"

Ведро в полу исправно поставляло тепло, но, несмотря на это, из всех возможных люков, лючков, отверстий и неплотно пригнанных дверей пробивались невидимые ледяные языки забортного воздуха, заставляя ежиться и кутаться в одеяла. Хорошо хотя бы то, что основная порция нагретого жаркого тепла доставалась лобовому остеклению, избавляя нас от необходимости постоянно протирать запотевающие стекла изнутри.

Я, как человек с Земли, конечно, много раз пролетал над горами на самолете, но есть неизмеримая разница между наблюдением фантастических видов из теплого и комфортабельного салона современного самолета и путешествием на созданной твоими руками самоделке сквозь холод и облака под слепящим солнцем в поисках проходов между вздымающимися над тобой в космос великанами. Если даже меня заворожила сказочная картина за бортом, то что было говорить о девушке, никогда в жизни до того не бывавшей в такой обстановке. Ана вообще перестала издавать какие-либо звуки и только потрясенно вертела головой.

Выбрав, как мне казалось, проход пошире между передовым строем горных вершин, я направил туда нашу машину. Масштабы горной страны скрадывали расстояния, и понадобился почти час для того, чтобы мы наконец-то вошли в широкую извилистую расщелину, которая повела нас вглубь. Самолет скользил над клубящимися облаками под нами, огражденными по сторонам уходящими ввысь склонами, как по грандиозной реке, текущей в небе. Торчащие из тумана склоны были безжизненны и пустынны. Они притягивали к себе взгляд в надежде высмотреть что-то живое или рукотворное, но тщетно. Горные вершины дальше, в глубине, были покрыты снегом и курились под ветром шлейфами сверкающей снежной пыли. Судя по всему, на большой высоте существовал мощный перенос воздушных масс с запада на восток и дул стремительный ветер. Я был не уверен, что наш аппарат смог бы преодолеть его, случись нам подняться повыше. Впереди по курсу вырастала из-под облаков темная громада, и река забирала влево, на север. У нас не было выбора, и мы следовали ее течению. Когда некоторое время спустя мы нырнули в тень огромной горы, показалось, что наш самолетик заскрипел и захрустел от холода. Стало страшно. Случись что, и все, что мы сможем — это попытаться совершить посадку на каменистый ледяной склон или рискнуть погрузиться в серую муть под нами в надежде не наткнуться, блуждая внизу, на скалу.

Я боялся, что река, русла которой мы были вынуждены держаться, упрется в склон очередного каменного исполина, и мы окажемся в ловушке, из которой надо будет выбираться, что называется, против течения, но нас ждало нечто гораздо более грандиозное. Прямо по курсу сходились склоны двух гигантов, и в месте, где они встречались, облака вздымались широким кипящим валом. Все это происходило в полной тишине, если не считать ветра за обшивкой и постоянного потрескивания корпуса. Медленно и неукротимо машина катилась прямо на этот бурлящий перекат. Некоторое время мы оцепенело разглядывали невероятную по масштабу картину, затем я схватился за рычаг вертикальной тяги и потянул его на себя. Самолет, качнувшись и затрещав при этом, как показалось, неохотно пошел вверх. Я следил за альтиметром. Понадобилось набрать почти триста метров, чтобы зрительно сравняться с гребнем облачного вала. Дождавшись, когда запас по высоте достигнет ста метров, я остановил подъем, так как возможностей нашей климатической системы в виде жестяного ведра с магическим нагревателем уже не хватало. Да и давление на этой высоте — а если верить альтиметру, то мы уже забрались почти на шесть тысяч метров, — для нетренированных людей было запредельным. Сердце колотилось от любого движения, хотелось спать и мучила зевота.

Надвинулся склон горы, испачканный пятнами снега, мутный серый язык тумана дотянулся до машины, мазнув по окнам летящей мглой, и мы рухнули вниз. Никаких привязных ремней в моей самоделке не было, и я впервые пожалел об этом, когда наши тела, воспарившие над креслами, рухнули обратно, выбивая остатки воздуха из легких.

— Держись руками за кресло! — крикнул я девушке, барахтавшейся рядом.

Ничего другого я сделать был не в состоянии — машину трясло и бросало, как если бы мы катались на американских горках. Размах взлетов и падений впечатлял — то мы взлетали над своими креслами, изо всех сил пытаясь вернуть наши тела обратно, то нас вжимало в них чудовищной тяжестью, мешая дышать и двигаться. Я с напряжением вслушивался в стоны конструкции за спиной. Если «чебурашка» была частью силовой конструкции и за нее я не волновался, то активное ядро было установлено на место моей самодельной кристаллической решетки и по первоначальному замыслу должно было вращаться, не испытывая больших нагрузок. Сорви его сейчас с места, или даже просто сдвинь ядро из фокуса линз, и нам обеспечен стремительный полет навстречу смерти. Каждый удар, каждый перепад ускорения воспринимался мною дважды — первый раз лично, собственными кишками и почками, второй — эмоциональным переживанием за то, пережил ли очередной удар привод.

Когда тряска утихла, я был совершенно обессилевший. Борьба с гравитацией и эмоциями утомленного недостатком кислорода тела отняла последние остатки сил. Наконец, немного отдышавшись, я направил аппарат вниз — облачная река, перевалив через преграду, растекалась широким простором далеко внизу.

— Ань, ты как? — поинтересовался я у такой же избитой девушки.

— Нормально. Давай пониже, дышать хочется, — как-то тихо и тускло ответила она.

Я и так уже сделал это, на ходу проверяя целостность конструкции. Аппарат, похоже, реагировал на управляющие действия — ускорялся и замедлялся, поворачивался и менял высоту. Это было удивительно, так как, создавая его, я рассчитывал на тепличные условия применения, и передряга, в которую мы попали, порядком меня напугала.

— Илья, ведро! — воскликнула приходящая в себя девушка.

Так, вот и первая поломка. Коромысло магической климат-системы сорвало с части креплений, и оно, коромысло, почти оторвало от пола ведро, служившее защитой корпуса от горячей «чебурашки».

— Ань, выключи его, — попросил я девушку.

Когда она справилась, я встал из кресла и полез вглубь салона за инструментом — ремонтироваться предстояло прямо на ходу.

— Замени меня, — бросил я скелле, и та с явным удовольствием пересела за рычаги.

Нос машины не имел остекления снизу, и пока я возился, устанавливая на место коромысло, прибивая свежими гвоздями к полу ведро и регулируя линзы, прошло не менее получаса. Выбравшись наверх, я огляделся и замер в восторге и испуге. Бесконечное облачное одеяло начало рваться на лоскуты, и сквозь обширные прорехи стала видна поверхность внизу. Мы уже давно летали на наших самоделках, но еще никогда не видели планеты с такой высоты. Даже когда мы поднимались очень высоко, облака препятствовали обзору. Сейчас они рвались и истончались, впереди еще виднелись высокие вершины, но местность в целом начинала понижаться, сохраняя изрезанный складчатый гористый вид. Не то чтобы дно глубоких узких долин, но и большинство вершин проплывало под нами. Можно было без опасений начинать спуск хотя бы до четырех тысяч метров.

— Ань, опускайся ниже облаков.

— Что это?! — прервала меня девушка.