Читать книгу - "Учитель. Назад в СССР 4 - Дмитрий Буров"

На Егора и отец, и мать возлагали большие надежды. Впрочем, было с чего. Учился парень со школьной скамьи на отлично, но и это неважно. Не все отличники способны на карьерный рост. Хорошие ученики делятся на две категории: заучки-зубрилки и те, кто действительно понимает, что изучил.

Так вот последние зачастую и не учатся в полную силу, схватывают все на лету, читаю с интересом научную и около научную литературу, спорят с учителями по теме, а не просто ради спора со взрослым, но чтобы понять, разобраться, убедиться или опровергнуть общепринятое. Такие дети копают глубоко, расширяя свой кругозор. Как правило, либо к концу школы уже знают, кем хотят быть, либо с первого класса осознают и целенаправленно стремятся к своей к цеди. При этом успевают и дружить, и хулиганить, что называется. Про таких в народе раньше говорили: поцелованные боженькой.

Заучки-отличники, зубрилки, ботаны — самые несчастные ребята. Их родители заставляют получать хорошие, вернее, отличные отметки. Для них четверка — это огромная трагедия. Тройка или двойка — это и вовсе за гранью, до истерики, до трясущихся рук и слез.

Тут не ребенок с амбициями, в этой ситуации родители пытаются реализовать через собственного детеныша свои мечты, цели, все то, чего папа или мама, или оба вместе не сумели достичь самостоятельно. Отсюда и гонка за отметками, бесконечный бег по кругу «выше, лучше, больше». В смысле: ты можешь лучше, ты должен быть первым, почему четверка? Значит, плохо подготовился! У моего сына (дочери) не может быть провалов! Ты недостаточно старался. Жуть, одним словом.

В большинстве своем такие дети не умеют самостоятельно думать и выходить за рамки навязанных и доказанных теорем и прочих школьных дисциплин. Есть шанс, если ребенок поступает в институт и уезжает в другой город. С хорошей базой знаний, вырвавшись из-под жесткого прессинга, у затюканного отличника жизнь может поменяться. И тут опять два пути: или сорвется во все тяжкие, или постепенно выровняется и поймет, чего хочет сам.

Землю крутят такие, как Егор. Креативят, ищут новое, пробуют, ошибаются, падают и поднимаются, и снова пробуют. Идут к своей цели.

Если, конечно, не вляпываются вот в такую, как Лиза. Хотя, Зверев молодец, характер все-таки не потерял. Вон как взбрыкнул, поругался с родителями, бросил невесту, выбрал свой путь. Лиза, впрочем, тоже молодец. Умница, красавица, и характер налицо. Такая жена любого лейтенанта приведет к генеральским погонам. Умелой рукой будет направлять, фильтровать друзей и увлечения, решать, куда в отпуск и кому занести при необходимости. Но с Егором где-то что-то пошло не по плану. и вот теперь Баринова не понимает, что не так и как себя вести.

Пан-то возвращения Зверева строился на старых показателях, а тут практически новый человек. Тот, каким Егор уходил в армию, ну и плюс сверху мой характер и опыт наложился.

— Так что? Готова поговорить? — поторопил я зависшую в прострации Елизавету.

Ну еще бы не зависнуть бедной девочке. Ехала-то она к старому Егору, а встретилась совершенно с неуправляемой его копией. Впрочем, уверен, Зверев вдали от Бариновой довольно быстро пришёл в себя. Не потому ли парень сбежал от семьи и от такой замечательной невесты?

— Но… — Баринова тряхнула эффектно волосами.

«И когда только успела распустить свою безупречную уложенную прическу?» — удивился я, только сейчас заметив, что густые блестящие волосы девушки рассыпались по плечам, одна прядка скользнула и упала на грудь. Кстати, и пуговичка верхняя на безупречно отглаженной блузке вдруг оказалась расстёгнутой, чтобы, значит, соблазнительную ложбинку мне показать. Ну да, ну да, молодые чем думают? Явно не головой, частенько совершенно другим местом, которое пониже пояса. На то и Лизин расчет, сбить с мысли, отвлечь.

Я равнодушно скользнул взглядом по прелестям Бариновой, которые так явно мне демонстрировались, поднялся и пошёл на кухню. Там на печке у меня лежал запасной матрас. Старенький, но вполне пригодный для того, чтобы переночевать на полу. От старой хозяйки остался. Новый я сам купил, с первой зарплаты и отложенных Егором денег. А старый привел в порядок и решил не выкидывать, оставил на всякий случай. Вот этот случай и настал.

— Егор ты куда? — всполошилась Лизавета.

— Стелиться. Спать буду. Разговор у нас не получается, значит, будем спать, — не оглядываясь, бросил через плечо.

— Егор! Я… вернись, пожалуйста! Давай поговорим! — воскликнула Баринова, наконец-то смирившись с тем, что не все идет по ее плану. Точнее, все пошло не так, как она задумывала.

Я промолчал, достал матрас, вернулся в комнату. Бросил сверток на пол, уселся обратно на стул, в упор глянул на Лизавету и отчеканил:

— Говори.

Лиза попыталась улыбнуться, даже похлопала игриво ладошкой, приглашая пересесть на кровать, но я проигнорировал предложение. Баринова демонстративно тяжело вздохнула и заговорила:

— Егор… Понимаешь… — Лизавета приподнялась, облокотилась на ладошку, завозилась, пытаясь сесть поудобней, при этом четко помня о том, что у нее болит нога. Баринова морщилась, пыхтела, сопела, стреляла в меня глазками, рассчитывая на помощь, кривилась, то и дело притрагиваясь к щиколотке. Но я продолжал спокойно сидеть на стуле, равнодушно наблюдая за всеми потугами.

Наконец, гостья устроилась, спустила ноги на пол. Ту, которую якобы подвернула, оставила на весу.

— Подай мне сумку, — велела Елизавета командным тоном. Ага, сейчас, бегу аж волосы назад.

Я холодно улыбнулся и не двинулся с места.

— Пожалуйста, Егор, подай мне сумку, — тут же спохватилась Лиза, нежно улыбнулась и добавила. — Я оставила ее на кухне.

Глава 18

Ну чистая лиса, не зря Баринову назвали при рождении Елизаветой. Как там в русских народных сказках? Лиса Патрикеевна? Я как-то задался целью и узнал, почему рыжую зверушку прозвали по отчеству именно Патрикеевна, а не к примеру Васильевна или там Федуловна. Оказывается, был такой князь новгородский, Патрикей, изворотливый чертяка, коварный. Одним словом очень хитровыдуманный. Вот с него-то и пошло, прилипло к имени Патрикей слово «хитрость». Вот и наградили лисицу-сестрицу этим отчеством, как самого хитрого зверя. Теперь вот и Лиза у меня ассоциируется с пресловутым Патрикеем.

— Держи, — я кинул сумку на кровать, игнорируя протянутые Лизины руки.

Баринова недовольно нахмурилась, но тут же расцвела улыбкой и поблагодарила. Я снова уселся на стул и пока ждал начала разговора, наблюдая за тем, как девушка что-то ищет в сумке, прикидывал, а не свалить ли мне из дома куда подальше, например, к Митричу?

Ночевать с