Читать книгу - "Главная роль 7 - Павел Смолин"

— Выздоравливайте, Ваше Высочество, — благодушно покивал я. — Спасибо, что несмотря на недуг составили мне приятную компанию.

Избалованные они, эти принцы — не настолько высокородные посланники бы до последней секунды «зеркалили» мой восторг от перспектив, которые алюминий открывает перед народным хозяйством.

Глава 21

— Вот лишь бы Рождество мне испортить, — вздохнул я, стоя перед зеркалом и глядя на свой белоснежного покроя парадный мундир, в котором от «милитари-кэжуала» уже почти ничего и не осталось.

Гардеробщик Федор заканчивал крепить на меня последние положенные по регламенту ордена, а за моей спиной, у входа в гардеробную, стоял Остап, который и не подумал принять мою реплику на свой счет — за дурные новости нужно ругать не гонца, а источник этих самых новостей: это при Дворе запомнили все и очень давно.

— Вокруг тебя вращается лишь Россия, любимый, — прощебетала с диванчика одетая в роскошное белое, отороченное соболями, платье и украсившая волосы диадемой Марго. Наряд продиктован стремлением создать аллюзию на ее свадебный наряд.

Мы — та исчезающе редкая пара, в которой мужчина одевается дольше женщины. Шутка — просто я только полчаса назад покинул рабочий кабинет, покончив со столь милой моему сердцу «текучкой». Да, в Рождество работать грешно, но я и не работал, а спокойно себе сидел в кресле у уютно трещащего камина, зарывшись в папочки.

— Не нужно приуменьшать моего влияния, любимая, — через отражение в зеркале улыбнулся я супруге. — Это не «вокруг меня» вращается Россия, это я ее вращаю вот этими трудолюбивыми руками, — показал ладони.

— Где-то на белом свете, там, где всегда мороз… — тихонько затянула главный хит этой зимы Маргарита.

— Передай МИДу, пусть направит во все стороны наше осуждение испанцев и американцев, которые начали кровопролитие прямо в Православное Рождество, да пусть не забудет добавить призыв к мирному урегулированию и переговорам, — велел я Остапу.

— Мимо плывут столетья, спят подо льдом моря…

— Слушаюсь, Георгий Александрович, — откланялся секретарь.

— Нету в мире порядка, — веско заметил я.

— Истинно так, Георгий Александрович, — согласился сидящий на стуле около батареи Андреич.

Старому коту уподобился мой «дядька» — толст, солидно-медлителен, усищи в три раза больше, чем были, и очень любит местечки потеплее. Дай Бог Адреичу еще многие лета — люблю старика так, что и не представить не могу, насколько мне будет больно, когда он покинет наш мир. Лучше об этом не думать.

— Ла-ла-ла-ла-ла-ла-а-а… Вертится быстрей Земля…

— Готово, Георгий Александрович! — пришпилив последнюю «висюльку», отрапортовал Федор.

— Ну как? — прервал я вокальные упражнения Марго.

— Как всегда, — ехидно улыбнулась она.

— Ясно, — вздохнул я, подошел к диванчику и протянул жене руку. — Идем блистать?

— Вся эта светская чепуха так утомляет, — кокетливо вздохнула супруга, оперлась на мою ладонь, и мы отправились в короткое путешествие по наполненному звуками музыки, огнем электрических лампочек, праздничной суетой и обрывками смеха и разговоров Зимнему.

— Как твое турне по подшефным объектам? — спросил я.

— Канцеляризмы способны превратить что угодно в скучнейшую, пахнущую пылью и пауками рутину, — мило сморщила носик Марго. — А ведь за ними прячутся тысячи счастливых деток, чья радость от подарков и ёлок тронула меня в самое сердце!

— Маленькие юниты, не более, — цинично пошутил я и получил заслуженный щипок холеными и украшенными колечками пальцами за бок.

— Без членовредительства, гражданка Императрица! — шикнул я на нее.

— Без расчеловечивания богоданного податного населения, гражданин Император! — парировала супруга.

Мир и гармония в Августейшей семье. Жаль, что детки пока не доросли до официального выхода в Свет, будут сегодня в детском зале веселиться, в компании плюс-минус ровесников из уважаемых семей и «аниматоров» в вид Деда Мороза, Снегурочки и их помощников-снеговиков. Запланировано и представление с антагонистами — Бабой Ягой и Кощеем, которых деткам и снеговикам придется побеждать.

Есть и еще пара залов — в одном будут гулять лауреаты Романовской премии и видные ученые. Читай — интеллектуальная элита Империи. Мы с Марго к ним обязательно сходим с добрыми речами. Зал четвертый — для простолюдинов, родителей с детьми-победителями Всеимперской Олимпиады по точным наукам. К ним тоже сходим обязательно, потому что многие в Петербург добирались неделями.

— Ребята и девочки — огромные молодцы, — с улыбкой принялась делиться впечатлениями Маргарита. — Они много трудились, чтобы придумать и пошить костюмы, под руководством педагогов сочинили песни и сценки, а особенное впечатление на меня произвели кружки юных инженеров, швей и народного песенно-танцевального творчества.

— Начни с инженеров, — попросил я.

— В приюте на Малой Конюшенной наши маленькие инженеры изготовили ветряную мельницу. Ветра, правда, в нужный момент не оказалось, и я предложила им вместе подуть на крылья.

Посмеялись.

— От натуги, волнения и смущения — вдруг я решу, что мельница не работает? — мордашки ребят стали совершенно красными! — хихикнула Марго.

— И как же спасла от всего вышеперечисленного маленьких подданных их добрая Императрица? — с улыбкой спросил я.

— Как и положено — велела моей Гертруде раздобыть нам ветра, а сама повела озябших ребят пить чай с пряниками да конфетами, — не подкачала Марго.

Гертруда у нее вроде моего Остапа. Очень толковая и чопорная в хорошем смысле тридцатисемилетняя тощая немка в золотом пенсне — одна из любимиц суфражисток нашей Империи, кстати.

— Когда мы закончили и вернулись на двор, увидели изрядную картину — рядом с мельницей стояло нечто гремящее, коптящее и плюющееся мазутом. Воспитанники с восторгом сказали мне, что оно зовется «генератором электрической энергии на паровом движителе», — с веселым блеском в глазах пококетничала Марго, которая конечно же знает, как выглядит почти вся номенклатура имеющихся в Империи источников энергии, за исключением кустарных поделок. — К этому «движителю» прилагалась огромная труба, соединенная толстым кабелем. А к трубе — весьма импозантного вида пожилой господин в фуфайке, галошных валенках, с клочной бородой, полированной лысиной и в круглых очках с темными стеклами, держащимися на затылке при помощи каучуковой ленты.

— Это Андрей Михалыч Ермолаев, — узнал я деятеля по описанию. — Самородок из Тобольской губернии, у него уже девятнадцать патентов на счету. Мы же ему Романовскую премию