Читать книгу - "Шрамы, что превратились в морщины - Ritoro Deikku"

[Вигир: Я Вигир Фаль. Самый сильный псилактик, продолжатель дела легендарного Фаля. Если кто-то не верит мне, то я ему это докажу… Ведь я сильнее.]

Юноша сжал кулак и покинул этот отвратительный сад, решив больше не ждать возвращения графа.

[Вигир: …]

Этой же ночью он навсегда покинул Пейрут.

***

[Ияков: …]

Голубые глаза всё также жадно въедались в разбулькивающийся по темноте свет, струёй рвущийся из далёких расщелин.

[Ияков: …]

Мускулистый мужчина в распахнутой клетчатой рубахе, синих ритузах и с кажущимся чёрным козырьком на слегка обросшей тёмными волосами бошке до сих пор стоял под булыжными сводами, держа руки в непривычно узких карманах.

[Ияков: …]

Его сердце переполнялось сгущающейся ненавистью и ветвящимся…

[Жак: Ты чё здесь задумался?]

Мысли Иякова прервали оглушительные слова низкорослого плешивого бандюгана и его толстая, маленькая ладонь, приземлившаяся на плечо юноши (хоть ему и было, очевидно, тяжело до него дотянуться).

[Ияков: Да так… Просто стою…]

[Жак: Это ты дело бросай – просто стоять, блять, хех!]

Мускулистый парень оторвал свой взгляд от трибуны и повернулся лицом к Жаку.

[Ияков: …]

Тот уже стоял не в нелепом смокинге, а в каком-то странном жёлто-коричневом комбинезончике на молнии. Он был очень аккуратным и продуманным – с сеточками в подмышках и промежности, с более плотной основой на груди и плечах, с кучей кармашков и заплаток (они нужны были, чтобы ни карманы, ни лямки никаким образом не могли зацепиться за что-нибудь во время бега), но он был не раздельный, а единый: с горла до пяток.

[Жак: Что ж, блять, они в последнее время понадоумились хуйню какую-ту разводить… Чертяги поёбененные…]

Издавая из себя какие-то уж совершенно бредовые матерные словечки, Жак вынул из одного из кармашков заранее скрученный сероватенький косячок с довольно халтурно смятыми кончиками.

[Жак: Ойх…]

Из бумажного стручка вырвался желтоватый дымок, причём он прямо-таки жиденько выплеснулся и сначала вяло потянулся вниз, а только потом решил двигаться вверх, впрочем потухнув уже у подбородка Иякова.

[Жак: Как тя звать-та?]

[Ияков: Ияков.]

[Жак: Хорошее имя, Ияков. А меня, как ты уже, наверняка, был наслышан от Динкинса, зовут Жак.]

[Ияков: Вы приятели?]

[Жак: Нет. Я просто знаю всех и каждого, кто сюда приходит… Именно поэтому я и удивился, когда увидал тебя – ты же вообще не из здешних так?]

[Ияков: В плане?]

[Жак: Ну, физиономия у тебя явно цвейская, я бы даже сказал герданская. Но пуза нет – так что не из пивоваров. А там-то и делать нечего кроме как медовуху делать или в разбой подаваться. Не в поле же идти пахать?]

[Ияков: Да… Ты угадал, я из Гердана.]

[Жак: Так чё ты не со своей бандой стоял? Как тебя к Динкинсу вообще прибило – он то старый волк-одиночка: ни с кем особо и не водится.]

[Ияков: …]

[Жак: …]

Жак спокойно покуривал свою дрянь, глядя на юношу в козырьке. Он, на удивление, был очень опасным разбойником. Он знал всех, умело переключал речь с бандитской на культурную, разбирался в графствах, деревнях и их группировках.

Скорее всего, Жак уже прекрасно понимал, что Ияков попал сюда случайно… Ему срочно надо было что-то придумать, чтобы это звучало достоверно…

[Ияков: Я просто провалился сюда через колодец. Я вообще не бандит.]

[Жак: …]

[Ияков: …]

[Жак: …]

[Ияков: …]

[Жак: А у тебя есть яйца, парень. Наверно, самые громадные, какие я только встречал.]

Голос Жака стала потише, и он в окончательный раз припал к своему косяку, вскоре метнув его в сторону уже выработанным щелчком.

[Жак: Так чё ты тогда здесь забыл?]

[Ияков: Я ищу Линча.]

[Жак: Как и все в ёбаном Пейруте. Те он чё сделал?]

[Ияков: Украл спутницу – Лузу. Возможно, убил.]

[Жак: …]

[Ияков: …]

[Жак: Вообще, я должен тебя прирезать…]

[Ияков: …]

[Жак: Но мне кажется, что именно ты разберёшься со всей этой хуйнёй… Потому что ты не здешний. Ты не, как они – не ёбаная крыса, готовая спрятать свою ушастую рожу под чужую жопу… Раз тебе хватило яиц напиздеть Динкинсу и рассказать всё мне – авось и это осилишь…]

[Ияков: …]

[Жак: Не думаю, что босс расстроится, если тебе сойдёт с рук проникновение… Тем более, его самого, как и всех нас уже давно настоебенил этот Линч…]

[Ияков: И что ты мне предлагаешь сделать?]

[Жак: Эргх… Хуй его знает… ]

[Ияков: Слушай… А где я могу найти и более плотно поговорить с теми двумя мужиками, что сегодня выступали?]

[Жак: Ты про Нерелла и Пинблада?.. Хех… Да я смотрю, ты не собираешься прекращать удивлять меня своей смелостью…]

[Ияков: …]

[Жак: …]

Коротышка почему-то замолк и очень вдумчиво уставился на Иякова, потирая свою бородку.

[Ияков: …]

[Жак: Ну… Если сдохнешь у них – видимо, не тот ты человек… А если реально разузнаешь… Значит, не ошибся я… Расскажу тебе так и быть, но дело это гиблое – сразу тебе скажу.]

[Ияков: Мне не привыкать.]

***

[Ияков: …]

Юноша поправил ворот своей клетчатой рубахи и вошёл внутрь узковатой, но высокой двери, ведущей в какое-то подпольное помещение.

[Ияков: …]

Перед ним, за пеленой безразборно ползающего по воздуху дыма, распростёрлись кучи столиков с зелёными бархатными покрытиями, за которыми сидели люди с разложенными перед ними картами и костяными фишками.

На потолке покачивались широкие позолоченные люстры; на круглой деревянной сцене махали тонкими ножками девушки в сетчатых чулках и плотных, закрывающих всё выше пояса, таких же чёрных обтягивающих костюмах; играл на пианино какую-ту расхлябанную, вальяжно поскакивающую мелодию усатый угрюмый музыкант; резво разливал напитки темнокожий трактирщик (очевидно, иностранец, что, впрочем, даже больше было заметно по тому, как же виртуозно он плескал алкоголь по стаканам, проворачивая гранёнными бутылками меж чёрных пальцев); беспрерывно курили сигареты гости в уже изрядно испачканных пеплом дорогих рубашках и плащах, и понюхивали белый порошочек дамы в роскошных, пышных платьях с нередко уж больно большими вырезами на груди.

[Ияков: …]

Это, естественно, было казино. Оно называлось «Клыки», и принадлежало оно банде под названием «Клыки». Не очень умно и изобретательно, но такое название, тем не менее, играло банде на руку. От стражи раз в год было отбиваться гораздо легче, чем от каждой второй кучки мелких разбойников,, неожиданно решивших «крышануть» никому якобы не принадлежащее заведение.

[Ияков: …]

Хоть заведение и было открытым для всех