Читать книгу - "Отдельный 31-й пехотный - Виталий Абанов"

— И еще наложницы там… молоденькие такие. Не знаю, еще пять. Или шесть. Не считала. Я искренне полагаю, что это не мое дело — наложниц у брата считать. Да я думаю он и сам не знает, — как будто ни в чем ни бывало продолжает Ай Гуль: — при этом в женах у него бывшие подружки принца Чжи, будущего правителя Восточной Ся. Взяты в бою, представляете? Мастера наследственной магии оружия, владеют парными секирами, умеют летать на них и превращаться в дракона!

— Серьезно? Нет, Гуля, скажи, что ты пошутила… ты же шутишь, да? — моргает Татьяна: — это же шутка?

— А во время Прорыва Володя столкнулся с самой Владычицей Ада, госпожой Лилит и совершил с ней адюльтер! — подняла палец вверх моя кузина: — и увидев это — демоны затрепетали и бежали прочь!

— Ой, все. — приходит в себя Татьяна и складывает свой веер: — вот до этого момента было правдоподобно. Я уже почти поверила.

— Правда-правда. — кивает головой моя кузина: — а потом…

— Ой все, — повторяет Татьяна: — не хочешь говорить и не надо. Мы с девочками пошли за шампанским и танцевать. Володя — обязательно надо встретиться еще, вспомнить былое… — и троица удаляется, сделав книксены и прочие обязательные процедуры для расставания. Я смотрю им вслед. Понимаю, что именно сейчас произошло. Ай Гуль специально пережимает нарратив истории, так, чтобы не было ни прямого подтверждения, ни опровержения. Такой вот метод, наоборот, дает пищу для умов и раздувает сплетни до небес. Вот пришел ты и спросил прямо — три жены? Тебе ответили — да или нет. В любом случае — конец слухам, есть ответ из первоисточника. Но если вот так вот — самые дикие предположения выдвинуть, да в конце еще и показать, что шутишь… вроде и неправды не сказали, но и намекнули на невероятное. Чему верить? А распространяются всегда самые нелепые слухи. Так что сейчас моя кузина Ай Гуль, так или иначе внесла свой вклад в легенду о Уварове.

— Ничего у вас с ней не было — сообщает мне она, провожая взглядом троицу: — эта Татьяна — записная сплетница и посетительница всех салонов и вечеров. А в детстве вы всего пару раз пересекались и то, не самым приятным образом. Наташу Кирееву жалко, нашла с кем связаться. Давай я тебя лучше отведу к мужчинам, там тебе интересней будет. Сейчас… ага, вон там стоит кружок наших педантов и ботаников, сейчас… — она тянет меня за руку.

— Господа! — врывается в степенное обсуждение каких-то «картузных зарядов» и «дредноутов» моя кузина, сияя ослепительной улыбкой: — прошу любить и жаловать! Мой кузен с Фронтира вернулся! Ну, все, я тебя тут оставлю, Володя, пойду поговорю кое с кем… — и она исчезает, на ходу подхватив бокал шампанского с подноса. Я остаюсь наедине с четырьмя молодыми людьми, двое из которых в смокингах, а один — в мундире корнета от кавалерии, еще один — в каком-то странном кителе… студент? Ах, нет, на рукаве вензель Морского Кадетского Корпуса.

— Ледяная Княжна пролетела… — вздыхает один из молодых людей, тот, что в больших, круглых очках на пол-лица: — вот-с, господа, извольте наблюдать, какова красота. А в то же время в ее хрупких пальчиках — сила, способная на дно не один дредноут отправить.

— Право вам, Борис Сергеевич, при всем моем восхищении Снегурочкой, — против дредноута это вы загнули, — качает головой второй, с гривой длинных волос до плеч: — может парочку ранних броненосцев, вроде Ройял Соверен, но уж дредноут… а как же принцип разделения и герметизации отсеков для повышения плавучести? Да и экипаж у дредноута как минимум пятьсот человек, а то и шестьсот! Если рассматривать ее как боевую единицу и провести артиллерийскую дуэль, скажем с десяти морских миль, то у Снегурочки и шансов нет.

— Это если вы артиллерийскую дуэль рассматриваете. А если диверсия? Вот, скажем попала она на борт вашего… скажем «Лорда Нельсона» и что? Все? Паровые машины выведены из строя, Лед в трюме, лопнувшие стальные рангоуты… я уже не говорю о потрясающей эффективности Ледяной Княжны против живой силы…

— Диверсия⁈ Как это вы себе представляете Борис Сергеевич⁈ Что Ледяная Княжна перемажет лицо сажей, оденется в черное и под покровом ночи на шлюпке⁈

— Бога ради простите этих охламонов, — поворачивается ко мне молодой человек в мундире корнета от кавалерии: — они никак не могут прекратить спорить. Меня зовут Игорь, этих двоих — Андрей и Борис. Этот, что с мрачным лицом — Роман. Вы, насколько я знаю — кузен Ай Гуль, Владимир, верно?

— Совершенно верно. Приятно познакомиться. — пожимаю я его руку. Рукопожатие крепкое, твердое.

— И, господа! — повышает голос Игорь: — пожалуйста прекратите говорить о Ай Гуль в таких тонах. Она — прекрасная девушка, гордость Имперской Академии и сестра Владимира, а не боевая единица. В конце концов поединок дредноута и молодой девушки — вещь невозможная.

— А я вот что вам скажу, — не обращает на него внимания один из спорщиков: — дредноуты просто так в море не выходят! На борту обязательно маги будут, в том числе и высочайших категорий и рангов! В конце концов это будет противостояние магическое а не технологическое! На сем извольте спор закончить и мою правоту признать!

— A la guerre comme à la guerre, Андрей Викторович! На войне будут применены все средства — и магия и аэропланы, и пулеметы, и эти новомодные удушающие газы, все пойдет в ход! И даже в этих условиях маги способны сказать решающее слово на поле битвы!

— Боже мой! — собеседник нервно дергает бровью: — магия вся эта ваша чего стоит против удара артиллерией? Против восьмидюймовых, казнозарядных орудий с нарезкой ствола? Против хлорного газа? Крупнокалиберных пулеметов? Дирижаблей и аэропланов с бомбами? Это же история противостояния степи и цивилизации! С момента как подготовка воина превратилась в муштру солдата — степь проиграла. Дело не в том, что маги могут и летать и щиты ставить и даже взвод солдат в ближнем бою разметать. Дело в том, что маги — товар штучный, раз-два и обчелся. И потеря каждого — невосполнима. А вот солдат с винтовками и газовыми масками можно из простолюдинов миллионами наклепать! Сколько солдат в общевойсковом бою сможет положить один маг? Десяток? Сотню? Даже если тысячу — он все равно проиграет. Сейчас настало время технологий, господа! Вы знаете, как в Северноамериканских штатах закрывают Прорывы? Просто забрасывают магическими боеприпасами с дирижабля, а потом спускают над местом Прорыва мага в закрытой бронированной капсуле, который и производит ритуал закрытия, разбивая камень. Никаких лишних жертв, никакой суеты и потерь! Вот куда мы идем, век прогресса и развития человечества!

— Вы спросили, сколько солдат может положить один маг на поле боя? — прищуривается молодой человек с мрачным лицом в форме Морского Кадетского Корпуса: — сколько? Да столько угодно! Не стоит недооценивать силу духа потомственного воина, мага по крови! Один настоящий маг стоит всех ваших погремушек на поле боя!

— Да что сможет сделать маг против выстрела из… даже не из пушки, а из хорошей винтовки? Ничего! Только если он специализируется на щитах и защите, но даже так — долго ему не выдержать. Опыт последних войн показывает, что маги на поле боя мрут как мухи, первыми и гибнут.

— Это потому, что они в бой идут первые! — не сдается Роман: — и гибнут, потому что вступают в бой с такими же как они. Времена рыцарства не прошли! Пехота остается просто пушечным мясом, безмозглым ополчением с палками в руках, поле боя принадлежит магам! Маг может противостоять технологиям, какими бы они ни были! Хотите пари? Выйдем на улицу и проверим, мой Родовой Дар — не защита, но я в состоянии отразить выстрел.

— Как? — вздыхает его оппонент: — как? Вы, господин фон Унгерн-Штернберг, владеете кинетическим усилением разреза, у вас атакующая магия. Если вы атаковать не будете, то пуля вас просто пробьет насквозь. А мне потом перед хозяйкой приема извиняться за испорченный вечер.

— Уж не извольте беспокоится, это мое дело, — бледнеет и вздергивает голову кадет: — а ежели меня убьет, так вам какая печаль? Забьемся на сто рублей, вот и печали не будет.

— Роман Теодорович, ну что вы, право, какое пари? Это же безрассудство… — пытается увещевать его Игорь, но тот только стряхивает его руку и выпрямляется, глядя сопернику прямо в глаза.

— Так что? Изволите труса праздновать, Андрей Викторович? — произносит он, раздувая ноздри.

— Вот так, значит? Что же, извольте! Завтра в полдень на полигоне Академии за городом.