Читать книгу - "Меченый. Том 2. На переломе истории - Андрей Николаевич Савинков"

Глава 9

Курская АЭС и атомная энергетика

02 декабря 1985 года; Курчатов, Курская область, СССР

ПРАВДА: За мир и сотрудничество, против нарушения потсдамских договоренностей

В преддверии намеченного подписания так называемого Единого европейского акта, предусматривающего расширение полномочий наднациональных органов в рамках Европейского сообщества, Советский Союз считает необходимым высказать предостережение в адрес западных партнеров и всего международного сообщества.

Как известно, в рамках ЕЭС активизировались дискуссии о возможном вступлении в Сообщество стран, официально сохраняющих нейтральный статус, в первую очередь Австрии и Финляндии. В этой связи правительство СССР считает необходимым подчеркнуть: нейтралитет этих государств был зафиксирован по итогам Второй мировой войны и является неотъемлемой частью Потсдамского миропорядка, который и по сей день служит краеугольным камнем стабильности в Европе.

Вступление указанных стран в организации, подконтрольные участникам военного блока НАТО и обладающие наднациональными структурами, способными оказывать влияние на внутреннюю и внешнюю политику, будет рассматриваться Советским Союзом как грубое нарушение международных обязательств и подрыв сложившегося баланса сил на континенте.

Советское правительство придерживается последовательной политики в поддержку открытости, взаимовыгодной торговли и снижения уровня военной напряженности в Европе, однако наступления на собственные интересы Москва не потерпит.

В случае дальнейшего игнорирования законных озабоченностей СССР, Советское руководство будет вынуждено принять самые решительные меры для защиты своей безопасности и союзников, включая меры военного характера.

Мирная Европа возможна лишь тогда, когда все ее народы уважают взятые на себя международные обязательства. СССР, как и прежде, выступает за сотрудничество, но не за подчинение интересам военно-политических блоков.

— Прошу вас, товарищ генеральный секретарь, — Владимир Иванович Гусаров, пригласил меня к «рабочему месту».

(Гусаров В. И.)

— Что мне нужно делать? — Я подошёл к огромному светящемуся разными лампочками пульту и, как прилежный ученик, выразил готовность следовать указаниям.

— По команде главного инженера повернуть вот этот тумблер, — директор станции, невысокий лысоватый мужчина, внешне отчётливо напоминающий Хрущёва, аккуратно указал на нужный переключатель. Всё происходящее снималось для истории, что некоторым образом заставляло присутствующих нервничать, причём, кажется, сильнее, чем даже присутствие высокого начальства. — Всё уже подготовлено, осталось только «нажать на кнопку».

Я молча кивнул. На самом деле были подозрения, что даже главную кнопку в реальности буду нажимать не я, а кто-то другой, а это так — бутафория для высоких гостей. Всё же безопасность на атомных электростанциях всегда ставилась во главу угла, а уж после того разгона, который комитетчики устроили в последние полгода, — и вовсе. Впрочем, у меня по поводу такого «очковтирательства» вообще вопросов не было: главное, чтобы всё работало, а кто там реально кнопки нажимает — фактически без разницы.

В начале декабря 1985 года на Курской АЭС планировали начать процесс подключения к сети четвёртого — и пока здесь последнего — строящегося энергоблока, и я решил немного отвлечься от текущих дел и засвидетельствовать лично неуклонный курс государства и партии на наращивание использования мирного атома в энергетической системе СССР. Несмотря на недавние события и поднявшуюся в Западной Европе волну антиядерной истерии — не будем показывать пальцем на того, кто простимулировал журналистов в нужном ключе — мы собирались и дальше активно строить АЭС и в обозримом будущем довести долю ядерной генерации как минимум до 25%. На это планировалось затратить две ближайшие пятилетки.

Если же проводить более глобальный обзор мирной атомной промышленности, то нужно отметить, что она в середине 1980-х была на пике. У нас в постройке одновременно находилось 32 (sic!) атомных реактора при трёх с половиной десятках уже работающих.

Решение немного притормозить начало строительства новых реакторов, принятое в начале 1985 года, явно пошло отрасли на пользу: немного подтянулись в плане отставания от графика уже сооружающиеся объекты, были пересмотрены кое-какие нюансы проектов в плане безопасности, опять же появилось понимание некоторой избыточности больших станций на 6 или даже 8 блоков, которые усложняют дальнейшее распределение электроэнергии и гораздо более удобно заменяются станциями на 2 или 4 блока.

Отменили строительство 3 и 4 блоков на Хмельницкой и Ровенской станции, строительство Одесской атомной теплоцентрали переиграли на постройку ТЭС на газе, ну и Запорожскую АЭС пока было решено ограничить 4 блоками. Плюс вопросы возникли по строительству Южноуральской ТЭС: её начало отложили на 1987 год для того, чтобы там пересмотреть проекты.

Вместо станций в УССР — впрочем, третий блок на Южноукраинской АЭС всё же решили строить, подготовительные работы там уже были закончены, и можно было стартовать вот прямо сейчас — на начало 1986 года запланировали начало строительства Костромской АЭС в составе двух блоков РБМК-1500, аналогичных тем, что сейчас возводились в Литве, только с дополнительно переработанной системой безопасности.

Одновременно планировалось начало сооружения первого блока Татарской АЭС и третьего — Ростовской АЭС. Также уже на 1987 год планировали начать строительство как минимум двух станций на востоке страны — под Иркутском и Владивостоком, но площадки пока только проходили экспертизу.

Ну а старый полуэкспериментальный еще реактор АМБ-200, почти выработавший свой ресурс и отличавшийся высокой аварийностью, комиссия под руководством Легасова наоборот предложила остановить. На всякий пожарный. В нашей реальности это решение было принято после Чернобыля — так сказать «под впечатлением», тем более что именно АМБ были идеологическими предками серии РБМК — в 1989 году. Тут я не дрогнувшей рукой поставил свою положительную визу на четыре года раньше.

Опять же меня искренне напрягала разношёрстность реакторов, которые прямо сейчас возводятся в Союзе. Даже чисто конструктивно их сейчас было четыре «ветки»: уран-графитовый РБМК, водоводяной ВВЭР, быстрый натриевый БН и водяной кипящий АСТ. Оно как бы и неплохо с точки зрения науки — охватить побольше технологий, чтобы не отставать нигде, но… Зачем?

А с другой стороны, вроде бы всё и логично: каждый тип реактора имел свои преимущества, отказываться от которых было как минимум глупо. Как с теми же реакторами РБМК чернобыльского типа, которые при попадании сюда я хотел вовсе отменить как опасные. Однако, покопавшись в доступной информации — местной и той, что имелась в собственных «чертогах разума», — я пришёл к выводу, что рубить сплеча как минимум глупо. РБМК были самым дешёвым видом реактора, имели массу преимуществ, благодаря вертикальной загрузке топлива могли обеспечить почти стопроцентный коэффициент использования установленной мощности, да ещё и кучу полезных побочных элементов нарабатывали «по дороге». А то, что конкретный идиот умудрился его взорвать, так это