Читать книгу - "54 по шкале магометра - Мария Папкова"

осталось привычным – бледным, с кругами под глазами и глубокими морщинами в уголках губ.

Ира попыталась смахнуть, оттереть чешую. Ничего не вышло.

«А вообще – красиво, – подумала женщина, перестав тереть кожу и засмотревшись на себя. – Русалка…»

Она тихонько вернулась в спальню, стараясь не шуметь, переоделась в спортивный костюм и босиком почти бесшумно вышла за дверь квартиры.

На улице было тихо, свежо и чуть прохладно. Под сереньким, не проснувшимся ещё небом моросил дождик. Как только Ира ступила босыми ногами на мокрый асфальт, ее пробрал озноб. Но возвращаться домой за обувью не хотелось. Она пошла быстро, широкими шагами.

Ира чувствовала, что чешуя уже покрывает не только тело, но и лицо. Между пальцев рук и ног появились тонкие перепонки. И что-то твёрдое, странное вырастало по бокам шеи. Ира потрогала – похоже, жабры. Дышать с каждым шагом становилось труднее.

К счастью, место, куда она торопилась, находилось совсем рядом – за соседними домами.

Обогнув старую кирпичную десятиэтажку, Ира оказалась на набережной.

Внизу у бетонных ступенек плескалась река. Пахло тиной. На темно-зеленой воде, оставляя после себя аккуратные зыбкие круги, танцевали дождинки. Влажные заросли камышей покачивались в такт осторожным, набегающим на бетон волнам.

Ира не без труда освободилась от костюма: руки уже совсем не походили на руки, а на спине вырос большой плавник, который цеплялся за ткань куртки. Наконец она отбросила одежду, последний раз глотнула противного, обжигающего воздуха и «щучкой» нырнула в реку. Там в прохладной обнимающей стихии женщина окончательно превратилась в рыбу: лицо вытянулось в зубастую щучью морду, руки стали короткими плавниками, ноги – мощным упругим хвостом.

Щука-Ира сделала глубокий вдох, и река потекла через ее жабры. О, какое же это оказалось прекрасное чувство! Будто сама жизнь хлынула внутрь вместе с мутной водой.

Ира неспешно шевельнула плавниками и хвостом, осваиваясь в новом теле, и медленно поплыла на глубину.

Мир не видел её, она не слышала мира.

Она задевала боками нежные листья водорослей, колышущихся, будто деревья на ветру.

Хвостом баламутила ил и камешки на дне. Мелкие рыбешки опасливо отскакивали с её пути, а большие пузатые караси важно проплывали мимо, сверкая боками.

«Остаться бы здесь на веки вечные, в этом неторопливом речном уюте,» – думала Ира, огибая большой мохнатый валун, когда перед её носом мелькнуло что-то маленькое, привлекательно блестящее.

«Теперь-то не упущу!» – щука-Ира дёрнулась и устремилась вперёд. Рыбка оказалась юркой и очень проворной. Несколько раз щучьи челюсти клацали совсем рядом с крошечным хвостом, но добыча уходила. Ира-человек уже потеряла бы надежду, но охотничий инстинкт Иры-щуки не позволял сдаться. В конце концов золотая рыбка выдохлась, замешкалась на мгновение, и огромная щучья пасть поглотила ее целиком.

Но вместо восторга Иру пронизала безжалостная, цепкая боль. Что-то острое вонзилось в нёбо и челюсть, потащило Иру вперед, вверх и вытянуло на воздух.

– Ни хрена себе, какая дура! – радостно сказал кто-то.

И щука, брошенная в садок на дне лодки, начала захлёбываться пустотой. Опять.

***

Мутный неживой Ирин глаз смотрел в почти такие же мёртвые глаза незнакомой женщины, повязывающей фартук.

– Господи, я же тебя сто лет чисть буду…

Женщина устало вздохнула и взяла нож. Несколько серебристых чешуек вылетели из-под лезвия и намертво прилипли к ее коже.

Дмитрий Хитров

Домашняя симфония

Многие, придя домой, включают телевизор, радио или музыку. Августин же предпочитал хранить свою обитель в молчании. Он вернулся с работы, запер дверь, налил вскипевший по таймеру чай и прикрыл глаза, наслаждаясь тишиной. Через пару минут он услышал едва различимое фа скрипки. Это пел чай. Низким гулом валторны откликнулся ему стол, стул поддакнул саксофоном. Стаккато чайных ложечек задало ритм флейте подстаканника, в котором они стояли. Грянул орган. К кухонному концерту присоединился маэстро Холодильник, а вместе с ним вступили голоса продуктов – виолончели овощей, тромбоны молока и сыра, барабаны яиц, ксилофоны котлет. Электроплита влилась причудливыми звуками волн Мартено, одновременно неземными и человечными, не диссонируя с остальным, более классическим, оркестром, но гармонично переплетаясь с ним. Старая газовая плита, стоявшая раньше, звучала, как клавесин, но шум от её работы нарушал симфонию домашней утвари.

В наполненной звуками тишине Августин покинул кухню и закружил по дому. Музыка лилась отовсюду: неспешное глиссандо чистых простыней, нежное тремоло зачитанных книг, гитарное легато кактуса на подоконнике. Привычный мажор фортепьяно кровати звучал маркато. Августин поморщился и перестелил постель. Выделявшаяся тема соединилась с общим потоком.

***

Августин любил ночные прогулки. Ночь тиха, и ему каждый раз казалось, что ещё чуть-чуть, и он услышит музыку города. Но каждый раз что-то вмешивалось в его планы: то проехавший мимо запоздалый автобус, то разлаявшаяся от приснившихся кошмаров собака, то неурочный семейный скандал из открытого окна… В этот раз весь мир словно застыл в ожидании чего-то, а город так и не начал петь. Августин уже собирался возвращаться домой, когда услышал мелодичный вокализ. Раньше он не слышал подобного пения, поэтому решил пойти на голос и узнать, что это. Это музыка линии электропередач? Или, может, так играют ноктюрн водосточные трубы?

Открытие источника мелодии сначала расстроило, а затем зачаровало Августина. Арию исполняла девушка, стоящая на балконе с коваными перилами. Её бельканто, казалось, заполнило собой улицы. Игривое вибрато и штрихи портаменто украшали сложную, но, видимо, импровизированную партию. Девушка пела минут десять, а потом, не смолкая, ушла с балкона и закрыла дверь. Августин ещё долго стоял под впечатлением от услышанного, прежде чем пошёл домой.

***

Он ещё не раз приходил к заветному балкону слушать пение незнакомки. Конечно, она мешала ему искать музыку города, но Августин не возражал против такой помехи. Каждый раз выступление заканчивалось одинаково: девушка уходила в дом, продолжая напевать. Но в очередной раз, когда она должна была показаться на улице, Августин не застал ни её песни, ни её самой.

Разочарованный бесплодной прогулкой, он вернулся домой и поставил кипятиться воду. Ворчание чайника на плитке нарушало тишину. Пока он закипал, Августин раздумывал над пакетами с чаем, но ни одного ему не хотелось. Муки выбора прервал дверной звонок.

Кто мог прийти в гости глубокой ночью? Эта загадка недолго занимала Августина. За дверью оказалась она – та самая незнакомка.

Нужны ли им были слова? Они оба всё понимали. Августин не пытался скрываться во время своих визитов, а других слушателей у неё не было. В том, чтобы попытаться познакомиться со своим поклонником поближе, нет