Читать книгу - "Голос во тьме - Аргентина Танго"

Маргарет с криком вырвалась из видения, вскочила на ноги и шарахнулась в угол. С трудом отдышавшись, она привалилась к камину, чтобы устоять на ногах. Энджел лежал в кресле, матово–белый, запрокинув голову, словно без сознания, и на шее часто билась жилка. Одной рукой он вцепился в подлокотник, другая свесилась до пола, и ее пальцы конвульсивно сжимались и разжимались.

— Энджел? — хрипло позвала девушка. Он не ответил. Маргарет подбежала к креслу и коснулась рукой лба Энджела. Он был покрыт горячей испариной; глаза под веками быстро двигались.

«О Господи!»

А что, если так нельзя? Девушку пробрала дрожь. Что, если нельзя так вырываться, и он остался там один? Вдруг он не выберется?! Маргарет метнулась к окну, приоткрыла ставень и намочила платок в снегу. Вернувшись к креслу, она присела на подлокотник, уложила голову Энджела себе на грудь и, придерживая его одной рукой, осторожно обтерла его лицо и шею платком. Редферн слабо вздохнул и уткнулся в нее, как ребенок в мягкую игрушку.

— Энджел, — тихонько позвала девушка. Он не откликнулся, даже не шевельнулся. Маргарет закусила губу. Она знала, что увидела, пусть и в обратном порядке. Она откинулась на спинку кресла, устроила Энджела поудобнее и погладила по волосам. Почему он помнит все это до сих пор? Ведь прошло столько лет! Или дело в том, что Энджел нашел в своем видении? А, может, это она виновата — он рассказывал ей о прошлом, вдруг из–за нее он снова вспомнил, что последнее, увиденное им в той жизни — это лицо его мучителя?

Но кто это был? За что он (или они) так поступили с Энджелом?

Маргарет сидела на подлокотнике долго, не двигаясь, чтобы не побеспокоить его, пока весь бок и нога не затекли; перебирала густые волнистые волосы Энджела и думала. Наконец он слабо шелохнулся, вздохнул поглубже — и попытался зарыться в ее грудь, словно в подушку.

— Эй, — негромко позвала Маргарет. Ресницы Энджела тяжело приподнялись, и под ними блеснули темные глаза. Он смотрел на нее не очень осмысленно, как спросонья.

— Пить? — спросила Маргарет. Он моргнул и пробормотал:

— Какие приятные холмики…

Мисс Шеридан залилась густой краской. Энджел прижался к «холмикам» щекой, сладко прижмурился и по–хозяйски обхватил Маргарет за талию. Спустя секунду или две он сильно вздрогнул, распахнул глаза и отпрянул, едва не вывалившись из кресла.

— О Господи! — вырвалось у него. — Это вы!

— Конечно, я. А кто же еще? Энджел, простите меня, пожалуйста!

— А? — непонимающе спросил наставник.

— Это я! Если бы я вас там не бросила!..

— А! — уже поуверенней отозвался Энджел. — Н-ничего… ничего страшного… Если бы вы там остались, Бог знает, что еще увидели бы.

«За что эти люди так мучали вас?» — хотела спросить Маргарет, но вместо это сказала:

— Вы узнали место?

Энджел протер глаза. Вид у наставника был не ахти, но Маргарет заметила, что к усталости примешиваются досада и стыд — он косился на нее так, словно хотел стереть из ее памяти даже намек на его недостойную слабость.

— Эдмурская катастрофа. Вы должны помнить, это было не так давно.

Мисс Шеридан нахмурилась.

— Не помню. Но я могу и не знать. С десяти до шестнадцати лет я была в пансионе для девиц. Поэтому…

— Пансион? — удивленно спросил Редферн. — Это дом призрения? Но вы же богаты и не сирота?

— Нет. Пансион — это место, где девушки из хороших семей получают достойное воспитание и образование.

— Монастырь, что ли? В любом случае, образование там ни к черту, — заявил Энджел. — Об Эдмурском крушении знал даже я, хотя и жил тогда в другой стране. Это наделало шуму даже на континенте, и изрядно пошатнуло акции железнодорожных компаний.

— Я все еще не понимаю…

— Крушение поезда в Эдмуре, — Энджел прищурил на нее блестящие глаза. — Семь лет назад. Тысячи жертв. Это то, что нам надо.

* * *

Наслаждение, с которым ведьма превратила дверь в дымящиеся головешки, заставило Натана забеспокоиться о судьбе маньяка после встречи с пылкой девушкой. Поэтому комиссар предупредил:

— Увидишь гада — вырубай, но не трогай.

Джен плотоядно облизнулась и нырнула в темноту.

— Свет нужен? — спросила ведьма из мрака и, прежде чем Натан ответил, бросила ему огненный шар. Лонгсдейл с псом скрылись в ночи, дабы перекрыть маньяку пути отхода. Бреннон отогнал шар повыше и шагнул за порог.

«Это дом», — сразу понял комиссар: узкий коридорчик вел в кухню и холодную кладовку. Джен уже открыла двери и осматривала обе комнаты. Третья дверь была отмечена светящимся круглым знаком.

— Не такая уж он и бездарь, — заметила ведьма. — Защитный знак против чужаков.

Обе комнаты, кухня и кладовка оказались пусты. Никаких следов обитания — похоже, дом использовался как склад, или лаборатория, или укрытие, но определенно не для житья. Значит, логово где–то еще…

— Холодно, — сказала Джен. — Вы чувствуете? Он выстудил дом.

Комиссар кивнул: из–за сухости воздуха в доме казалось еще холоднее, чем снаружи. Все условия для покойников… так чем же они ему не годятся? В доме не раздавалось ни звука, и, поразмыслив, Натан указал ведьме на дверь:

— Ломай.

Девушка поняла его по–своему: уставилась на знак, от чего тот задрожал, потек и с громким хлопком исчез в огненной вспышке. Дверь осыпалась кучкой пепла, и из проема потянуло мертвечиной и еще почему–то — краской.

— Оно, — прошептала Джен. Натан натянул шарф на нос: он где–то читал, что можно отравиться насмерть, надышавшись трупными испарениями. Комиссар кивнул девушке и подкрался к проему по левой стене, в то время как ведьма подобралась по правой. Внутрь они заглянули одновременно.

— Пусто, — разочарованно сказала Джен. — Даже ловушек нет. Даже самого завалящего капкана!

Бреннон вошел и поманил огненный шарик за собой. Свет озарил чисто выметенный дощатый пол, побеленные стены и тяжелые потолочные балки. Комиссар присел на корточки и провел пальцами около вмятин в полу.

— Здесь стоял большой тяжелый стол. В балки вкручены крюки. Кто–то здесь основательно прибрался. Маньяк еще тут?

Джен открыла рот для ответа, как вдруг снаружи раздался свирепый рев, полыхнуло пламя, просветившее насквозь дверь и стену, брызнул фонтан щепок и каменной крошки. Бреннон едва успел сгрести ведьму за шкирку и шарахнуться в угол. В комнату ворвался пышущий огнем пес — пасть раззявлена, внутри трепещет язык пламени, глаза горят, когти скрежещут по полу. Чудище замерло напротив комиссара, шумно втянуло в себя воздух, издало смущенное «Фуф!» и погасло, вернувшись в нормальный собачий вид.

— Эта скотина сбежала! — прорычал Лонгсдейл. Он возник из тьмы следом за псом, тяжело дыша и сверкая глазами. — Паскудная тварь успела затереть следы!