Читать книгу - "Крестьянский король - Никифор Гойда"

У Ульяны муж Пётр, у Параскевы муж Ефим. Дарья жила одна. Так сложилось, и никого это не смущало. Никто не бегал по дворам с лишними вопросами, а уважение к чужой жизни тут держали наравне с хлебом.

С рассветом загремели полозья. Роман привёл матвеевскую кобылу, тёмную и спокойную. На оглоблях не дребезжала ни одна лишняя скоба.

«Пойдёшь?» спросил он, поправляя хомут.«Пойду», ответил я. «Пока снег свежий, легче тащить».«Легче и тише», добавил Роман.

Мы вдвоём вывели сани к краю улицы, где дорога уходит к перелеску. Антон подал лом, Пётр перекинул через полозья две лиственничные чушки. Лёнька уже топтался рядом, глаза бегали. Он старался быть полезным.

«Лёнька, ты с нами?» спросил Антон.«С вами», сказал мальчишка и сразу притих от радости, будто боялся спугнуть доброе.

Лес встречал нас мягким скрипом стволов. На верхушках сизо, ниже светлее, и только у земли всё чётко: след куницы, кривой след вороны, полосы наших саней. Мы вошли в выделенную поляну, где осенью Роман с Ефимом уже отметили деревья под рубку. Ничего лишнего. Прямая нога, не труха, не кособокий хворост. Роман кивком показал на первый ствол.

«На две длинны», сказал он.«Две будут», отозвался Антон и взялся за пилу.

Пила пошла ровно, как нож по свежему хлебу. Я придерживал, чтобы пропил не зажимало, Роман стукнул клинышком, ствол вздохнул и лёг. Лёнька ахнул негромко и тут же подскочил убирать ветви, словно всю жизнь это делал.

«Смотри», сказал я ему. «Кладём сучки в одну сторону, чтобы не путаться. Концы ровняем в кучку, потом легче будет брать».«Понял», ответил он серьёзно.

Мы работали без крика. Пила пела, снег шумел, лошадь иногда тяжело вздыхала, переступая. Сани наполнялись не торопясь. На обратной дороге понизу вышел свет, и весь лес, бывало, словно поджимал нам плечи, но не давил. В селе нас встретили просто. Параскева вынесла кружки горячего взвара. Роман отвёл лошадь к Матвею, сам вернулся пешком. На нём пар не валил столбом, но щеки горели красным.

Днём женщины сгрудились у ткацкого станка у Марфы. Прялки урчали, нитка шла ровная, без рывков. Разговор держался деловой, но живой.

«Марфа, у тебя нитка тянется мягче», сказала Ульяна.«Потому что я её сушу у печи не прямо, а в стороне», ответила Марфа. «Дай отдохнуть, и она скажет спасибо».Параскева прислушалась и кивнула. «Правильно. И узел всегда прячь в полотно, не на край».«Узлы целую жизнь портила», усмехнулась Аграфена. «Теперь научилась».

Середина дня прошла как надо. Ефим сменил Петра на распиловке. Лёнька, как нитка на игле, мигал между взрослыми без суеты, подавал, убирал, запоминал. Я иногда ловил его взгляд и понимал, как я когда-то ловил взгляд своего учителя: таким же внимательным был у меня в прежнем мире наставник в опытном поле.

«Вечером баня», сказал Матвей, подойдя ко мне.«Давно пора», ответил я.«Брага у Савелия настоялась», добавил он. «Не буйная, но весёлая».

Баня стояла возле речки, на сухом месте. Доски скрипели, как и полагается зимой, дверь закрывалась плотно. Савелий растопил её загодя. Роман подбросил сухую ольху, Антон принёс веник, который Марфа ещё в августе связала из берёзки. Параскева покраснела и махнула рукой: не забывайте про полок, каждую осень проверять надо. Ефим посмеялся, мол, проверим с толком.

В предбаннике было тесно, но по-доброму. Парни шептались, хохотали, кто-то тихо напевал. Матвей разлил брагу в глиняные кружки. Пар от неё тянул тонким яблочным духом и согрел нос ещё до глотка.

«За то, что месяц держится честно», сказал Матвей и поднял кружку.«И за то, что ни один полоз сегодня не сломался», добавил Роман.«И за то, что дети растут и смотрят в глаза прямо», сказал Никита.

Мы выпили. Брага шла мягко. Не по голове, а по спине. От неё хотелось не кричать, а говорить спокойно и чуть смешливее, чем обычно. Савелий, усевшись на лавку, начал вспоминать молодость.

«Вот был год», сказал он, «когда снег лёг в один день и в тот же день потеплело. Сани вязнут, а нам надо из леса жердь тащить. Мы тогда к реке пошли, и я увидел, что край у неё ровный, как доска. Я сказал, тащите по кромке. И всё вышло. Только сани на моей памяти тогда по берегу промчались так, будто у них крылья выросли. Смех был на весь свет».

Пар был густой и добрый. Вода шипела, когда Матвей подливал на каменку. Я сидел на среднем полоке, слушал, как утихает ломота в плечах. Никита присел рядом.

«Ты лучше знаешь, как землю готовить», сказал он мне негромко. «А вот как себя готовить к зиме, уже понимаешь?»«Понимаю понемногу», ответил я. «Здесь зима не враг, если к ней привыкнуть. Тут всё меркой и ладом берётся».«Мерка и лад», повторил Никита. «У нас так и говорят старики».

После бани мы вышли во двор. Луна цеплялась за облака, но не пропадала. Снег хрустел. Брага держала внутри приятный огонь. Мужики стояли маленькими кругами, разговаривали стоя, как умеют те, кто устал, но доволен. Я постоял рядом с Матвеем, послушал, как он короткими фразами наметил план следующего дня. Ничего удивительного: лошадь утром снова к Роману, сани к перелеску, доски в штабель, остальное по мере.

Домой я шёл не один. Дарья ждала у калитки у Марфы. Она уже подбирала подолы, собираясь идти, но увидела меня и остановилась.

«Пройдёмся немного», сказала она.«Пойдёмся», ответил я.

Мы шли вдоль темной улицы, не спеша. Снег лежал ровно, не косился под ногами. Речка гудела сбоку. Дарья молчала некоторое время.

«Я сегодня помогала Марфе», сказала она. «Она нитке рада, а мне радостно, что у неё всё ладится. Муж её Антон тихий, но надёжный. А Лёнька… ты видишь, как он растёт?»«Вижу», сказал я. «Он по делу спрашивает, а не ради баловства. Это редкое качество».«Ты с людьми умеешь так говорить, что за словами дело идёт», сказала Дарья. «Я это вижу».«Я стараюсь», ответил я. «У меня это работа. И привычка».

Она не взяла меня под руку, но шла рядом так близко, что я слышал, как тихо шуршит шерсть её рукавиц. Мы остановились на пригорке, где улица делала поворот и уходила вниз.

«Мне хорошо, когда ты говоришь просто», сказала она. «Без мудрёностей. Я понимаю. И не страшно».«Мне тоже хорошо», сказал я. «Когда рядом человек, который не требует чудес».

Мы стояли молча. Потом она улыбнулась, и этого было достаточно. Никаких лишних слов.

На другое утро снова начались рабочие дни. Роман пришёл к Матвею, взял лошадь, проверил ремни, хомут,