Читать книгу - "1924 год. Старовер - Виктор Иванович Тюрин"

– Знаете, в детстве мечтал стать отчаянным искателем приключений, потом мечта ушла, а девиз остался: риск, приключения, золото. Думаю, это и будет ответом на ваш вопрос.

Обе пожилые дамы смотрели на меня во все глаза. Похоже, я их очень сильно удивил, но при этом, что самое главное, в них читалось понимание, причем не самих слов, а смысла, заложенного в них.

– Знаете, Егор, я уже думала, что в своей жизни больше такого человека не встречу, – эти слова подтвердили то, что дамы умели слушать и понимать. – Вы даже не представляете, как нас обрадовали.

После слов Натальи Алексеевны старушки переглянулись и больше вопросов не задавали. Какое-то время мы шли и молчали, пока они не остановились.

– Ну, вот мы и пришли. Нам налево, а вам прямо. Через две улицы будет Гостиный двор, а перед ним площадь, на ней и будет рынок. Если вам – еще захочется поговорить, Егор, найдите Школу изящных искусств. Мы с Александрой там преподаем и будем рады вас снова увидеть. До свидания, молодой человек.

– До свидания, дамы, – попрощался я, чуть склонив голову в поклоне.

Пройдя в указанном направлении, уже спустя пять минут добрался до рынка, состоявшего (это я определил на глаз), из двух частей. В официальной части находилось с десяток рядов лотков, где сидели или стояли продавцы, торгуя самым различным товаром. В другой его части, на блошином рынке, торговали вещами, разложенными прямо на земле, а рядом с ними расположились крестьянские телеги. Прямо с них крестьяне торговали продуктами своего труда.

Сначала прошелся среди лотков в поисках нужных мне вещей, но цены кусались, и тогда я перешел на дикую часть рынка, где почти сразу наткнулся на то, что мне надо. Пиджак и рубашка с отложным воротничком. Хозяином вещей оказался пожилой мужчина с усталым, отсутствующим взглядом. Из примет, что я отметил, у него на голове была старорежимная фуражка с перекрещенными молоточками. Он настолько ушел в себя, что, похоже, даже не заинтересовался мной как покупателем. Просто мазнул по мне глазами и стал безучастно смотреть, как я рассматриваю и мну рубаху, а затем пиджак.

Примерив и то и другое, я предложил цену, и, к моему удивлению, хозяин сразу согласился. Пиджак мне был чуть великоват, но так даже было лучше, так как я собирался носить за спиной засунутый за ремень кольт.

Решил сделать еще один круг по рынку, вдруг что-то пропустил, как встретил среди лотков интересную парочку. На них продавцы смотрели как на врагов народа. Впереди шел хмурый мужчина с обвислыми усами и с кипой бумаг в руке, а за ним – молодой милиционер со скучающим лицом, пояс милиционера оттягивала кобура с оружием. Они подходили то к одному, то к другому продавцу и что-то от него требовали. Хозяин лотка с кислым видом доставал документы, причем сразу начинал оправдываться или просить. Просветил меня по этому вопросу раздавшийся за спиной чей-то женский голос:

– Маруся, глянь, опять Никифор-фининспектор притащился, чтоб ему ни дна ни покрышки.

Походив еще по рынку, я купил у одной женщины две простыни и наволочку на подушку за четыре с половиной рубля. Не новые, но чистые и крепкие. На другом лотке нашел для себя зубную щетку, а к ней зубной порошок. Походив минут десять, приглядел подходящие по фасону туфли, вот только размер оказался маленький, после чего я решил, что пора идти домой, чтобы положить покупки.

Прошел мимо еще одного похоронного бюро, магазина бакалейных товаров, сапожной мастерской и пивной, возле которой на лавочке сидела пьяная компания и под гармонь недружно выводила грустными голосами песню:

Каждую ноченьку с ним встречалася,

Где кирпич образует проход…

Вот за Сеньку-то, за кирпичики

Полюбила я этот завод.

Идя по улице, вдруг неожиданно подумал о том, сколько надо прожить здесь, чтобы стать своим. Месяц? Год?

«Нет. Столько времени я здесь не протяну – не тот характер и не то воспитание».

Стоило мне обратить внимание на молодую и хорошо одетую пару, идущую по улице, как мои мысли сразу перескочили на другую тему. Сразу подумал о том, почему большевики не остановились на НЭПе, взяв его за основу построения нового общества. Ведь сейчас народ жил согласно формуле «имеешь деньги – хорошо живешь», а затем, спустя восемь десятков лет, после провала строительства социализма, Россия снова вернется к этой формуле.

«Да власть они боялись потерять. Власть! Впрочем, не моя это тема. Политика сама по себе, а я сам по себе».

В следующий миг мои мысли напрочь сбил озорной и лукавый девичий взгляд, каким окинула меня шедшая мне навстречу симпатичная девушка лет шестнадцати, идущая в компании молодежи. Мысли сразу засбоили, и я как-то сразу превратился из опытного мужика в двадцатилетнего парня.

«Тьфу на тебя, вертихвостка! – подумал я, когда компания, весело смеясь, прошла мимо меня. – Интересно, как у большевиков сейчас с сексом дела обстоят? Как-то упустил я совсем этот вопрос».

Глава 8

Я собирался отнести пакет с покупками в свою комнату, а затем пойти куда-нибудь пообедать в новое место. Таких мест в городе было много, и пока для себя я исключил только столовые народного питания. Одного раза мне вполне хватило. В плане у меня еще стояла парикмахерская, вот только тут произошел сбой. У задней двери меня ожидал незваный гость, Ленька Шустров. Если говорить честно, то меня не сильно удивило его появление. Он знал, что у меня есть деньги, а значит, меня можно вытянуть в казино или попробовать занять небольшую сумму.

«Игроман-наркоман. Сейчас врать будет», – подумал я, но при этом сделал удивленное лицо непонимающего человека и спросил:

– Ты чего здесь? Случилось чего?

– Здорово, Егор. Был здесь недалеко, у знакомого. Мы с ним собирались погулять сходить, только мать у него сильно хворая. Грудью мается, так вот ей плохо стало, поэтому приятель с матерью остался, а я ушел. Проходил рядом, дай, думаю, зайду. Уже уходить собирался, а тут ты. Чего-то прикупил?

– Пиджак и рубашку на рынке. Пятнадцать рублей за все отдал. Рубашка почти новая, а пиджак только малость ношеный.

– Егор, так обнову отметить надо, а то носиться не будет! По пиву?!

Отказываться было нельзя, не по-компанейски, поэтому пришлось согласиться:

– Хорошо, только вещи занесу и переоденусь. Жди здесь.

Сняв френч, надел рубашку и пиджак, потом минуту подумал, достал кольт и засунул сзади за ремень, после чего