Читать книгу - "Последние судьи. Сильнее льва и слаще меда. Книга первая - Станислав Травкин"

После того как я заснул, Катарина всю ночь молилась о моем исцелении, хоть я и считал, что в этом нет нужды. Уже под утро она пристроилась рядом и тихо засопела со счастливой улыбкой на смуглом лице. Так улыбается ребенок, который на сто процентов уверен, что все будет хорошо, просто потому, что иначе и быть не может.

Видимо, молитва маленькой разбойницы и правда была чудодейственной, потому как боль в раненом боку прошла и больше уже не возвращалась.

Многие достойные люди всю свою жизнь молят Господа о чем-то и не получают этого, а молитва воровки была услышана в ту же ночь. Поймите меня правильно, я не призываю вас грабить или воровать, но лишь хочу сказать, что порой преступники в своей горячей молитве и готовности отдать всего себя без остатка бывают ближе к Богу, нежели иные праведники.

Всегда, когда я думал об этом, мне в голову приходил стих из Евангелия от Матфея — «грешники и мытари вперёд вас идут в Царство Небесное». Дай-то Бог…

Проснувшись, первое, что я увидел, были глаза Катарины, большие, черные и глубокие. Девушка просто лежала рядом и, подперев голову ладонью, смотрела, как я сплю, внимательно, как художник, который собирается запечатлеть в памяти лицо человека, с тем, чтобы отобразить его потом на своем холсте.

— Доброе утро, маленькая. Что ты так смотришь, или я кричал во сне? — спросил я, зевая и потягиваясь.

— Доброе утро… Марко, — первый раз за время нашего знакомства Катарина назвала меня по имени. — Кричать не кричал, бормотал что-то и как-то будто испугано.

— Расскажи, что снилось? Ну расскажи… а? — положив голову мне на грудь, допытывалась девушка.

Я поморщился будто от зубной боли.

— Мерзкий сон один. С самого детства снится. Будто смотрю я из окна и вижу, как какой-то азиат маленькую девочку насилует, ну я кричу ему, мол, «Что ж ты, падла, делаешь, сейчас спущусь и на части порву», а он оборачивается с такой улыбочкой сумасшедшей и говорит: «Спускайся, малыш, спускайся», — и тут я осознаю, что я сам ещё ребенок, мне лет десять, не больше. Мне становится так страшно, что начинают дрожать ноги. Я бросаюсь искать какое-нибудь оружие, но не нахожу ничего, способного остановить его. Это существо — не человек, демон, и он уже стоит передо мной, готовясь броситься. Я начинаю читать молитву, и он отступает, но как только язык мой запинается или мысли путаются, он снова нападает. Вот так мы воюем друг с другом, враг рода человеческого и маленький испуганный ребенок. А потом я просыпаюсь, и мне становится стыдно за то, что я его испугался. Ужасно стыдно.

— Да такая встреча кого угодно испугает, чего тут стыдиться… Главное, что не сдался без боя и за девчонку вступиться попытался. Попытаться — это уже немало…

— Каждый попытался бы…

— Не каждый. Когда меня насиловали, никто не попытался. Просто проходили мимо, а кое-кто даже смеялся.

— Кто тебя так? Разбойники?

— В том-то и дело, что не разбойники, а те, кто должен за порядком следить, — грустно улыбнулась Катарина.

— Вот же скоты! — я вскочил с кровати и, не в силах сдержать гнева, принялся ходить по комнате. — И сильно они тебя?

— Сильно. Руку сломали, ребра, нос. Потом штыком туда… — Катарина показала себе между ног.

Я буквально выл от бессильной ярости, окажись я сейчас там, и десяток автоматчиков не смогли бы меня остановить. Схватив тумбочку, первое, что попалось под руку, я швырнул её в стену.