Читать книгу - "Господин Тарановский - Дмитрий Шимохин"

В предрассветной, стылой мгле лагерь гудел, как растревоженный улей. Не было ни стройных построений, ни четких команд. Монголы готовились к бою так, как делали это веками — сбиваясь в ревущую, нетерпеливую толпу, проверяя оружие, выкрикивая родовые кличи.

Я пытался навести хоть какой-то порядок. По моему приказу из обоза вытащили неуклюжие осадные лестницы.

— Объясни им, — бросил я Хану, — что лестницы надо нести крючьями вперед! Иначе у самой стены потеряем время!

Вместе с офицерами мы попытались распределить цэриков по группам: стрелки с ружьями — для огневого прикрытия, за ними — штурмовые отряды с пиками и саблями. Ружья — за спину, в рукопашной от них толку не будет. Монголы слушали, кивали, но я видел в их глазах лишь дикий, нетерпеливый азарт. Они не собирались играть в мои тактические игры. Они явно собирались в набег — как их предки сотни лет назад

С первыми проблесками зари, когда верхушки башен Улясутая проступили на фоне светлеющего неба, над степью разнесся низкий, утробный гул. Затрубили в свои огромные витые раковины сигнальщики Найдан-вана. Удивительно, но здесь, в Монголии, для подачи звуковых сигналов воинам применяли не рога животных, а именно морские раковины, как где-нибудь в Океании. Этот звук, рожденный в океанских глубинах, действует на степняков гипнотически. Иииии…тадам! Забыв про все мои приказы, они пришли в движение!

Стрелки ринулись вперед и, рассыпавшись у подножия холма, открыли частый, но беспорядочный огонь. Они азартно били по гребню стены, по зубцам, и было видно, как оттуда взлетает красноватая кирпичная пыль. Стена молчала. Гарнизон, как хищник в засаде, не выдавал своего присутствия, выжидая.

Второй гул раковин, более высокий и пронзительный, стал сигналом к штурму.

Вся орда с единым, рвущим глотку ревом, хлынула вверх по каменистому склону. Это была не атака армии, а неуправляемая лавина воинов. Разумеется, мой план рухнул в одно мгновение: люди с лестницами, затоптанные толпой с ружьями и луками, перемешались со всеми, какое-либо подобие строя распалось.

Я стоял на своем командном пункте и с холодным бешенством смотрел на это безумие.

— Дикари-с, — со злостью сплюнул стоявший рядом Гурко. — Что с них взять.

Когда первая волна атакующих, задыхаясь от бега, добралась до середины склона, войдя в мертвую зону, где не спастись и не укрыться, молчавшая до этого стена вдруг ожила. Она выплюнула из себя сотни огней и оглушительный треск. Прицельный, слаженный залп ударил по сбившейся в кучу толпе.

Как подкошенные, упали десятки человек в первых рядах. Восторженный рев сменился криками боли и изумления. То, что у осажденных, оказывается, еще есть патроны, стало для всех большим сюрпризом. Натиск, еще секунду назад казавшийся неудержимым, захлебнулся.

Толпа дрогнула. Пройдя под пулями не более полусотни шагов, воины остановились. Некоторые, вспомнив преподанную русскими офицерами науку, попытались залечь среди камней, но основная масса, охваченная первобытным ужасом, подалась назад. Всадники начали разворачивать лошадей. Атака превращалась в паническое бегство!

Красное знамя Найдан-вана металось в самой гуще, нойон пытался остановить своих людей, но его никто не слушал. Штурм провалился, не успев начаться.

Атака сорвана. Теперь их бегство не остановить. Все было потеряно.

* * *

На фоне панического, хриплого гомона отступающей орды мой голос прозвучал неестественно спокойно, разрезая воздух, как нож.

— Ракетным расчетам — к станкам! — я не повышал голоса, но команда была услышана. — Первой штурмовой роте — за укрытия!

— Господа, ко мне! — мой голос прозвучал резко и властно, перекрывая шум паники.

Гурко, Чернов, Баранов и Скобелев мгновенно оказались рядом. Их лица были мрачны.

— Катастрофа, ваше высокоблагородие, — глухо произнес Гурко. — Они бегут, как овцы.

— Спектакль окончен, господа, — ледяным тоном ответил я. — Теперь начинается работа. Пора нашим людям выйти на передний план!

Я указал на поле, заваленное телами, по которому катилась волна отступления.

— У нас есть десять или пятнадцать минут, пока китайцы празднуют победу, а монголы еще окончательноне разбежались. План таков. Майор Баранов! — я повернулся к командиру штурмовиков. — Ваша рота должна проделать проход к воротам. Считайте что вы — наш таран.

— Но открытое пространство, ваше высокоблагородие… — начал было он. — Нас перестреляют, как куропаток.

— Значит, мы возьмем укрытия с собой, — отрезал я. — Видите обозные повозки? И те брошенные телеги? Немедленно поднимайте людей. Ставьте их за повозки, упирайтесь плечами и толкайте перед собой! Создайте подвижную баррикаду. За ними пойдут стрелки.

Офицеры переглянулись. Идея была простой и дерзкой. Пули китайских мушкетов и фитильных ружей не пробьют повозки.

— Полковник Гурко! — продолжал я. — Ракетные расчеты — на вашей ответственности. Ваша цель — китайские стрелки на стене. Надо прижать их к земле, посеять панику, не дать им высунуться, пока майор продвигается.

Я снова посмотрел на Баранова.

— Когда доберетесь до мертвой зоны у подножия, закидаете стену нашими «гранатами». Чтобы ни одна голова не поднялась.

В глазах майора блеснуло понимание — он знал, какие «гранаты» я имею в виду.

— И когда вы подавите их на этом участке, — я сделал паузу, — подрывники займутся теми нарисованными тиграми у ворот. Их надо снести — окончательно и бесповоротно. Всем все ясно?

Офицеры молча и четко кивнули.

— Выполнять!

Движение на поле боя мгновенно изменилось. Пока деморализованные монголы катились прочь от крепости, от нашего лагеря, наоборот, вперед выдвинулись две слаженные группы. Люди в одинаковых серых полушубках, мои каторжники, без суеты и крика выкатывали на заранее подготовленные позиции четыре неуклюжих, похожих на треножники пусковых станка. В то же время первая рота под командованием майора Баранова бросилась к брошенным в спешке обозным повозкам. С хриплыми криками «Навались!» и «Раз-два, взяли!» они уперлись плечами в тяжелые борта и, напрягая все жилы, начали толкать их перед собой вверх по склону. Скрипя колесами по камням, эти импровизированные «гуляй-города» медленно, но неотвратимо поползли к крепости. За ними, используя их как подвижные брустверы, залегли и начали вести прицельный огонь стрелки, не давая защитникам стены высунуться.

Сначала на стене, видимо, не поняли, что происходит. Но когда до них дошло, что эта странная конструкция движется прямо на них, оттуда открыли яростную, беспорядочную стрельбу. Пули щелкали по толстым доскам повозок, но вреда почти не причиняли. Однако продвижение замедлилось. Нужно было подавить их огонь.

Я поднял руку. Все расчеты у ракетных станков замерли.

— Цель — гребень стены! Навесом! Первый, огонь!

С оглушительным, разрывающим