Читать книгу - "Мир сошел с ума - Greko"

Позже, все позже! Сперва дайте спуститься морякам «Титаника».

Тут же появившийся представитель «Уайт стар лайн» объявил, что членов экипажа «Титаника» ждут на другом корабле компании, где их приготовлены комфортабельные каюты. Владельцы «Титаника» явно не хотели общения с прессой выживших матросов.

Все чуть не испортил тот самый рябой моряк со шлюпки сэра Космо. Я ждал подлянки от баронета, а прилетело от этой гадюки, пригретой в кормовом твиндеке. Он попытался сообщить репортерам о злом шиппере «Каниса», чьи методы спасения никак нельзя назвать джентльменскими. Только он затеял бухтеть про жестокое обращение, с коим столкнулся на палубе корабля спасателей, кто-то из команды ухватил его за воротник бушлата и отволок в толпу наших.

— Отметелим тебя так — своих не узнаешь, — не особо таясь, предупредили его моряки. — И про трусливую твою душонку растрезвоним по всем кабакам в порту.

Рябой был не настолько глуп, чтобы не внять предупреждению.

Я фыркнул про себя и попер грудью на амбразуру, сообразив, что дольше тянуть нельзя. Все равно мне не отвертеться после паблисити, которое мне устроил Рострон. Меня обступили, посыпались вопросы. К счастью, тему с Гуеном затронули вскользь и удовлетворились сообщением о несчастном случае. Образ рыцаря Филиппа заиграл новыми красками. Его спасало лишь одно: он занимался выгрузкой пассажиров под защитой усиленного наряда полицейских.

Капитан «Карпатии» лишь посмеивался, наблюдая, как меня терзают газетчики из главных изданий Америки. Особенно усердствовал представитель Херста с язвенным пятном на жилете, донимавший меня вопросом о связях Голливуда с мексиканскими революционерами. Какое это имело отношение к гибели «Титаника», я так и не понял. Замучался объяснять этой братии, что пора-де и честь знать. В ответ меня чуть не ослепили вспышками магниевого порошка — это рьяно взялись за дело фотографы. Я явно столкнулся с любимой игрой янки, второй по значимости после бейсбола и важнее скачек в Саратога-Спрингс, — с погоней за сенсацией.

Репортеры орали как безумные — выпрыгивали из ума, как сказал бы Изя, — размахивали шляпами и зонтами, толкались и сквернословили. Натуральный обезьянник! Оля смотрела во все глаза на эту свистопляску. Она ей явно не нравилась.

Мне тоже. Приставки-журналисты напомнили мне, что я не люблю Нью-Йорк и особенно одного типа с Уолл-стрит. На душе становилось тошно, как только о нем вспоминал. Лишь Олино присутствие как-то сдерживало проснувшиеся кровожадные инстинкты.

— Все, джентльмены! Пора заканчивать этот цирк! — гаркнул я что есть мочи.

— Мистер Найнс! Последний вопрос! — взмолился самый скромный из присутствовавших на пирсе щелкоперов.

— Валяй! — милостиво согласился я.

— Скажите, после перенесенной отчаянной схватке на воде, вы отважитесь снова выйти в море?

Хороший вопрос, между прочим. Я задумался. Однако отвечать не пришлось, за меня все сделала супруга.

— Мой муж, господа, не привык пасовать перед трудностями. Да, картины гибели людей в студеном море так и стоят перед глазами. До сих пор выворачивают душу. Но море… Оно прекрасно, и я уверена, что первое, что мы сделаем, вернувшись домой, — это купим себе яхту.

— Ты правда этого хочешь? — шепнул я украдкой.

— Да, дорогой, — ее ответ прозвучал более чем уверенно.

— Бежим, Оль, отсюда! — попросил я и, изготовившись к старту, окликнул старпома. — Филипп, не в службу, а в дружбу: отправь наши вещи в отель «Бельклер».

Ничего лучше с ходу не придумал. Не «Лютеция» ясен пень, но уж лучше там кости кинем, раз уж так вышло — место-то знакомое. И к снобам я, вроде, попривык. Прорвались к стоянки такси, прыгнули в машину.

— Не знаю, Васечка, что и думать. Это янки, они… странные, — сердилась Оля все дорогу. — Нет ни малейшего желания задерживаться в этом городе. Меня уверяли, что парижане любят туристов, что они гостеприимны, но их терпение не безгранично. Но нью-йоркцы их точно переплюнули.

Я пообещал, что назову яхту в ее честь, и с чувством поцеловал жену в губы.

Шофер такси, который вез нас в отель, возмущенно запыхтел.

— Ведите себя пристойно, а не то высажу на ближайшем перекрестке!

Ну здравствуй, Нью-Йорк, давно не виделись!

… Через несколько дней я взвыл. Мало того, что репортеры, неудовлетворенные коротким интервью на пирсе, буквально обложили нас с Олей в фойе «Бельклер» — нас, категорически не приемлющих публичности! Мало того, что сотнями поступали приглашения на различные мероприятия. Мало того, что посещение Бродвея закончилось прерванным спектаклем и требованием, чтобы я произнес речь из ложи, где сидели. Мало того, что какая-то безумная дамочка донимала меня просьбой устроить благотворительный аукцион, главным лотом которого станет обед с четой Найнс, оплачиваемый победителем. Мало того, что нам пришлось тащиться на банкет, устроенный пассажирами 1-го класса «Титаника», где мне вручили такой же кубок и часы, как и Рострону… Нет, не мало, а очень-очень много, перебор, если учесть еще цветы и подарки, ежедневно поступающие в отель.

Последней соломинкой, переполнившей чашу моего терпения, стало пастрами, присланное из магазина деликатесов Каца. Не то чтобы я не любил еврейскую ветчину, но сколько можно⁈ Требовалось срочно что-то придумать, чтобы элегантно, по-английски, свалить из Нью-Йорка. Ведь я же британский подданный, если верить моему паспорту.

Ложь во спасение не понадобилась. В отель доставили правительственную телеграмму, в которой сообщалось, что меня срочно ждут в Вашингтоне вместе с мсье Рискелем и капитаном Ростроном. Пришлось поломать голову, кто такой этот Рискель. Меня выручила Оля, объяснив, что это наш Филипп.

— Нашему старпому фамилия подходит! — хмыкнул я, недоумевая, что от нас потребовалось большим дядям из столицы САШ.

— Вас будут награждать, — заверила меня жене.

— Лучше бы освободили меня от уплаты таможенных пошлин за испорченные кинопленки, — бурчал я сердито.

Бюксы с пленкой счастливо уцелели, несмотря на мой приказ их выбросить — на них не хватило ни времени, ни свободных рук, так что они счастливо добрались до Нью-Йорка и часть из них оказалась в порядке.

— Там наверняка будет присутствовать министр финансов. Вот его и попросишь, — отмахнулась Оля. — Как ты думаешь, если нас пригласят на обед к президенту, уместно ли будет заявится в Белый дом в платье от мадам Жанны?

— В дерзком платье? Ты готова? Не сдрейфишь в последний момент?

— Чтоб я да пропустила…

— Если согласна, я двумя руками за! Вдарим по пуританизму этих северян нашим калифорнийским патриотизмом. Я тогда стетсон надену.

— Ооо! — закатила от восторга глаза моя восхитительная жена.

…