Читать книгу - "Скверная жизнь дракона. Книга третья - Александр Костенко"

Моя теория о том, что у каждой расы свой бог — дала трещину, ведь у Даира с Нусиком один и тот же бог, и молитвы схожи. Лишь факт существования Всеобщей Церкви удерживал эту расово-божественную теорию от полного краха. В прошлом мире были случаи, когда ритуалы двух соседствующих религий медленно проникали друг в друга. Здесь, скорее всего, произошло что-то похожее. Вот только обидно, что я не успел расспросить Нусика про его богов и про Таксатона.

В голове не укладывается стоимость магически кристаллов. Ну, или камней. Разницы немного, ибо кристалл — это то, что растёт на стене, а стоит его снять — то это уже камень. Всё просто, но непонятка в другом: я сильно преуменьшил ценность магических камней. Теперь то ясно, почему разумные стараются найти пещеры драконов.

И я преуменьшил значимость всевозможных особых кристаллов. С их помощью разумные друг друга за лог-файл трогают, и картами обмениваются, и умениями, и навыками.

Много информации удалось вытянуть из эльфа, но всё равно — её недостаточно. Остаётся надеяться, что кто-то из оставшихся заключённых так же проживёт чуть подольше.

Их осталось семь. Если они все здесь для того, чтобы пройти через «тренировки» и в конце оказаться в моём шатре — то их здесь на три «ужина». Или четыре, если у орков есть ещё тюрьмы.

Буду считать, что после приступа скверны останется один «ужин» перед тем, как… Я не горю желанием узнать, что именно орки планируют сделать со мной. Но я точно хочу узнать, где живёт сестра Нусика. Передай он карту, и найти Тайку не составило бы труда. Не знаю, чем помочь ей, но попробовать стоит. Всё же Тайка живёт на северо-западе отсюда и мне лететь в том же направлении: тот остров тоже находится на северо-западе.

Шаги двух орков послышались после восемнадцатого цикла. Голод был нешуточным, но не настолько сильным, чтобы жрать землю. Две человеческих женщины умерли, стоило им упасть на землю.

— Гра, — я зарычал, когда муж Кагаты скинул вторую женину и уже собирался уйти. Тот от неожиданности принял боевую стойку, завёл руки за спину и схватился за рукоять топора.

Я опёрся на левый локоть и выставил вперёд культю, намекая на очередной слив крови. Орк непонимающе посмотрел на культю и лишь через три секунды его крохотные мозги наконец-то всё поняли. Орк выпрямился и пальцем указал на меня, потом закрыл глаза и так стоял с несколько секунд. Потом вновь показал на меня, а потом раскрыл ладонь и выставил пятерню пальцев.

Пытаясь показать недоумение, я наклонил голову вбок и чуть прищурил глаз. Орк всё повторил, и вновь выставил вперёд пять пальцев. Я замотал головой. Тогда орк добавил ещё одну руку, выставив вперёд уже шесть пальцев — я вновь замотал головой. Когда пальцев стало семь — я задумался.

Предполагалось, что приступ скверны случится через восемь дней, но это как вилами по воде писано. Поэтому я кивнул, подтверждая, что «усну» через семь дней. Орк в ответ тоже кивнул и указал на мою правую культю, затем показал пять пальцев. Процедура кровопускания состоится через пять дней. Я кивнул. Орк в ответ быстро кивнул и вышел из шатра, оставив меня наедине с двумя трупами и собственными мыслями.

Как и было обещано, через пять дней послышались шаги. Я надеялся, что Акрат заявится на слив крови– но этого не произошло. Муж Кагаты пришёл в одиночку, если не считать двух коз. И, как всегда, орк ушёл с ведром, наполненным моей кровью.

В этот раз потеря семи литров крови не сильно отразилась на моё самочувствие. Голова кружилась, а сердце учащённо билось, но слабости было гораздо меньше. Тело постепенно привыкало к этой незамысловатой пытке.

Отделив козам головы и отодвинув к Долли новых подруг — я принялся лакомиться сочным мясом, в сотню раз лучше человеческого или эльфийского. После трапезы я вновь пытался двигать левым крылом: суставу вернулось немного подвижности. Процентов тридцать пять от изначального, но это поправимо, так что…

Завывание ветра отвлекло от размышлений. Снаружи началась метель. Земля по краям шатра давно промёрзла и покрылась ледяной коркой. Сколько я уже здесь? Когда случится ближайший приступ и я проснусь после него — пройдёт сто тридцать два дня.

Четыре с половиной месяца. Хочется выть зверем от осознания пропавшего времени. Треть года. За это время я мог спокойно долететь до острова и воссоединиться с семьёй, или найти остров ящеролюдов, и вернуться обратно. Кстати, а где он? Мама показывала, как прилетела на остров, но я ни черта не помню, где именно он находится. Но и это неважно — сначала я полечу домой.

Через два цикла раздались шаги, сопровождаемые скрипом снега. На этот раз принесли человека и равнинную эльфийку, но муж Кагаты не спешил уходить. Он показал пальцем на меня, потом на свои глаза и закрыл их ладонью. Простояв так с несколько секунд, он выставил вперёд руки с оттопыренными пальцами, показывая цифру десять. Загнул несколько и показал шесть пальцев. Орк явно спрашивал про мой «сон».

Я кивнул, подтверждая, что буду спать шестнадцать дней. Орк показал на трупы, потом вновь повторил манипуляции с пальцами. В этот раз он показал цифру двадцать намекая, что через двадцать дней принесёт новых разумных. И сразу же ушёл, стоило мне кивнуть.

Взглянув на трупы, меня всего передёрнуло: во мне до сих пор находились две козы. Но трупы я съел с мыслями, что уж лучше переедание, чем голод.

Всё же орки не собирались убить меня, пока я буду находиться без сознания, иначе бы не сообщили о следующей партии. К тому же, у них ещё оставалось шесть разумных, если верить Нусику.

Вскоре скверна вернулась, ворвавшись в сознание без стука и без предупреждения. Я лишь успел подумать, что вскоре начнётся самый сложный и самый долгожданный этап. Я даже успел обрадоваться приходу скверны, но ненадолго: разметав моё «я» на микроскопические лоскуты, она погрузила меня в глубокий чёрный омут.

Глава 3

Сковавшая всё тело невозможная слабость, будто на живую вырвали все жилы, оставив лишь кровоточащее мясо и истерзанные лоскуты кожи. Боли не было, но я долго лежал, приходя в норму после приступа скверны.

Девяносто шесть. Тридцать два. Осмысление этих цифр вернуло сознание в норму. Вернулась возможность двигаться, вернулись запахи. Пахло мёрзлой земли, сырой и глинистой; пахло моим телом, на протяжении четырёх месяцев ни разу не мывшимся; пахло перепачканными кровью и грязью стеками шатра. Но не было козьего запаха. Не было козьих голов.

Орки украли Долли, Полли и Молли, дери их черти три вечности подряд! Вот как можно быть настолько бесчувственными, чтобы забрать у меня последнее? Хоть спасибо, что новых повреждений не добавили. Всё было на месте, как и роговые отростки.

В лог-файле по-прежнему пусто, ни одного негативного эффекта. С одной стороны — я не знаю, как влияют на организм те или иные повреждения, с другой стороны — не видно последствий скверных приступов.

Зато понятно, что крыло медленно возвращается в нормальное положение. Думаю, что сеансов тридцать будет достаточно, а это впритык к празднику Новой Жизни. Так что время ещё есть и можно немного расслабится, положив голову на подушку. От неё осталось лишь воспоминание: она порвалась, а служившая набивкой шерсть вываливалась наружу засаленными комками серой массы. Но даже в таком виде подушка была хоть каким-то подобием мебели.

Изношенная подушка; бадья, вода в которой превратилась в тонкую мутно-зелёную ледышку; да табуретка с кружкой, давно упавшей на землю. Вот и всё убранство моей темницы. Одним словом — в шатре творилось запустение и бардак. И я бы мог пошутить, что не убираюсь и не навожу порядок, ведь у меня лапки — да вот только лапок у меня не было.

Из-за нетерпения и нервного возбуждения — время тянулось медленно, даже с учётом нирваны. Считая один цикл за другим — я то и дело прислушивался к шуму в лагере. Со всех сторон доносились звуки мышиной возни, когда хвостатая колония обустраивает убежище, грызя ходы и таская всякий мусор. Что-то похожее происходило в лагере, и мне это не нравилось.

С каждым звуком шагов, кашля