Читать книгу - "Суворовец. Том 2 - Анна Наумова"

милостиво сказала, поделившись еще одной порцией перегара:

— Залетайте! Только боты сразу скидывайте. Соседка у меня на чистоте совсем свихнулась.

В прихожей горел тусклый свет. Коридор, в котором в рядок уже стояла чья-то обувь, уходил далеко вдаль.

Стало быть, мы с приятелями пришли в одну из огромных ленинградских коммуналок. Вряд ли такая огромная хата принадлежит одному обладателю всклокоченной головы. Комнат восемь, не меньше…

— Здорово! — милостиво сказал хозяин — широкоплечий коренастый парень. И представился: — «Гирза» я. Кем будете, пацаны?

— Илья, Егор…— по очереди представил я приятелей, послушно скидывая ботинки. — А я Андрей.

Друзья тоже разулись.

— Третий, что ль? — хозяин, пересчитав гостей, нахмурился. — Так не пойдет. Учтите, пацаны, третьего мне положить негде. Даже если валетом спать будете. У меня компания из «Владика» сейчас тусит. У меня в комнате спят. А та, которая свободна, вообще размером с коробку из-под обуви. Так что не обессудьте, гости дорогие. Максимум двоих возьму.

— Да не! — поспешил пояснить «Батя». — Все нормуль! Мне ночевать есть где. Я так, за компанию…

«Гирза» благосклонно кивнул и повел нас дальше по коридору.

В крошечной комнате, куда привел на хозяин, уже кое-кто был.

На кровати, стоящей у окна, разместился какой-то забавный мужик. Тоже длинноволосый, с разноцветными лентами в спутанных лохмах, в свитере и драных джинсах. Мужик сидел по-турецки и, бренча на гитаре, что-то напевал себе под нос. Рядом с кроватью стоял стул, а на нем — тарелка с остатками какой-то еды.

Что ж, это, конечно, не пять звезд. Но тоже ничего. Да и не за комфортом я сюда ехал. А за колоритом. А колорита тут, судя по всему, хоть граблями греби!

— Это, стало быть, и есть те самые хиппи? — шепнул мне на ухо «Бондарь». — Чудные какие-то они!

Я легонько пихнул приятеля в бок. «Помалкивай, мол. Дареному коню, как говорится…».

— Короче, пацаны! — возвестил хозяин хостела семидесятых. — Правила просты! Кровать одна, и она занята. Кто первый встал, того и тапки. На полу — два матраса. На них и спать будете. На кухне — холодос. Ежели жрать хотите, можете брать, что нужно. Только чур, не борзеть! Приносить хавку тоже можно. В ванной за собой бардак не устраивать. Сейшены дома не проводим. Тут бабулька старенькая одна живет, после инфаркта. Хотите погудеть — вэлком на улицу. Все понятно?

— Понятно… — кивнул «Бондарь». А потом простодушно спросил: — А сейшен — это что?

«Гирза» устало вздохнул.

— Я тебе потом объясню! — пообещал я Илюхе.

И обратился к хозяину:

— «Гирза», а магазин у вас где?

* * *

Жизнь у обитателя «хипповской» коммуналки на улице Герцена и впрямь была интересной.

«Гирза», настоящего имени которого я так и не узнал, хипповал уже довольно давно. Две комнаты в коммуналке ему достались от родителей. Паренек работал в котельной и вел преимущественно ночной образ жизни. Днем отсыпался, а вечером шел на какой-нибудь «сейшен» или, проще говоря, тусовку хиппи. Играл на гитаре, пел… В общем, делал все то, что любят делать адепты идеи мира, свободы и любви.

Чаще всего — в «Сайгон».

— Слушай, «Гирза»… — спросил я, чувствуя, как волнительно бьется сердце. — А «Сайгон»… работает сегодня?

— Ясен пень! — кивнул хозяин, когда мы сидели на кухне и завтракали. — А чего ему не работать-то? «Сайгон» всегда работает.

Настроение разбуженного «Гирзы» улучшилось. Теперь хозяин пребывал в прекрасном расположении духа. Возможно, потому что сгонял в ближайший продовольственный магазин и накупил хавки. А посему хозяин, уминавший уже пятый бутер с принесенной мною колбасой, был доволен визитерами.

Компанию нам с приятелями на кухне за завтраком составил и его другой гость — длинноволосый парень с гитарой.

— А там сегодня кто будет? — все так же волнуясь, продолжил я. — В «Сайгоне»?

— Если ты не про спекулянтов, то «Гребень» наверняка будет! — пожал плечами хозяин. — Он туда частенько ходит.

Я довольно откинулся на расшатанном стуле. Теперь я точно знал, где проведу сегодняшний вечер…

* * *

Тем же вечером мы с «Бондарем» и «Батей» сидели в «Сайгоне».

Том самом «Сайгоне».

Привел нас сюда парень, который бренчал на гитаре в комнате. Он, как я выяснил, был одним из тутошних завсегдатаев. «Гирза», поспав пару часиков, снова пошел на смену в котельнуюю.

Мои приятели, естественно, ни сном ни духом ведали, что это за место такое — «Сайгон», и почему меня сюда как магнитом тянуло. Поперлись туда со мной чисто за компанию. Ни Илюха, ни Егор даже не знали, кто такой «Гребенщиков». Просто сидели за столиком, рассматривая разношерстных посетителей кафе, и цедили «Маленький двойной» кофе по 28 копеек.

Я тоже себе взял кофе. А потом еще один. И еще.

И вовсе не потому, что любил этот напиток. Я как-то больше чай любил. Просто это же был тот самый кофе. Оттуда! «Маленький простой» за 14 копеек. «Маленький двойной» за 28. И «Большой двойной» за 22 копейки, в который вместо сахара добавляли сгущенку…

Спиртное я решил не пить. Хоть и «лавэ» на кармане было. Бабушка любовно всучила мне перед отъездом червонец, «чтобы не голодал». Просто как-то не хотелось. И так впечатлений была масса. А правильный «Батя» у нас и так был трезвенником-язвенником. При нем как-то и неудобно.

— Ну что? — раздался вдруг в микрофон чей-то голос.

Сосед по комнате пихнул меня в бок.

Я обернулся и увидел молодого парня в джинсовой куртке и с банданой на голове. Парень деловито настраивал гитару.

— Пару минут, и начнем! — бодро сказал Гребенщиков…

* * *

На этом сюрпризы не закончились.

В первый день после каникул, прямо с утра, взводный майор Курский удивил нас новостью.

— Суворовец Лобанов! — коротко сказал он, указывая на новенького. — С этого дня будет учиться вместе с вами.

Ребята, увидев «свежую кровь», с интересом уставились на новоприбывшего. А я — так с еще большим интересом. Потому что видел я его не впервые. Не далее, как неделю назад мы с этим черноволосым хмурым парнем чуть не сцепились в вагоне поезда, следующего по маршруту «Москва—Ленинград».

Так нежданно-негаданно продолжилось наше знакомство.

— Слышишь, Андрюх! — шепнул мне после отбоя «Бондарь», когда новенький уже отрубился, лежа на своей койке в углу. — А как он тут очутился-то? У меня чуть челюсть