Читать книгу - "Может быть, найдется там десять? - Владимир Михайлов"

Тут капитан подумал: вот и все, капут и медный таз, сейчас скомандует «Налево кру-гом!», а то и просто откроют огонь, даже без команды.

Ох, Фермер с Мастером, высокие покровители, кривой хрен бы вам в глотки! Даже такой простой ситуации не смогли предусмотреть…

А может, все-таки… Потому что одновременно с такой непочтительной мыслью что-то словно неслышно щелкнуло в голове и слова слетели с его губ сами собой:

– Где, ты спросил? Везде. Имена же наставников не произносятся всуе.

Услыхав сие, монах мгновение оставался неподвижным, потом молвил:

– Добро пожаловать в нашу и вашу обитель!

И глубоко, в пояс, поклонился, произнося эти слова.

Так они и оказались здесь, а предметов для серьезных размышлений еще прибавилось. Вот и шагали, сдерживая любопытство.

На первый взгляд обитель была как обитель, сиречь – монастырь. Личный состав, то есть братия, – мужики разного возраста, внешне проблем со здоровьем не имеющие, форма одежды, как и подразумевалось, – черные рясы без знаков различия, на груди, на металлических, где белого, а где и желтого металла цепочках символ, у всех один и тот же: кораблик. Если разобраться, конечно, не просто кораблик, а ладья – полумесяц, на ней мачта – крест. Единство противоположностей, гм… Хотя – была ли противоположность? В основе ее и не было вовсе. А впрочем – это не наши проблемы…

Примерно так успели подумать самое малое трое из шести, но с разными эмоциями. Иеромонах Никодим – возмущенно-осуждающе, Рыцарь – с солдатской грустью: немерено крови пролито, чтобы утверждать одно и ниспровергать другое, хотя если подумать, то и тогда могли бы понять, что всякая война неизбежно кончается миром. Который, правда, есть всего лишь новый предвоенный период. Капитан же воспринял это спокойно, поскольку к таким поворотам был внутренне давно готов. Остальные трое увиденному никакого значения не придали, поскольку сами росли вовсе в иных верованиях, но, оказавшись в экипаже, давно уже поняли: всякая вещь в мире называется столькими словами, сколько существует разных языков, но от этого не перестает быть самой собою. И только это и важно знать.

Так что вовсе не эти наперсные, наддверные или из дерева, камня, металла изваянные кораблики так их заинтересовали.

И даже не украшавшие стены коридоров и других помещений обители изображения. Ульдемир сперва не понял было, что это такое, не догадался. Но когда шестеро оказались в помещении явно храмового назначения и ведший их брат, остановив, сказал, что сейчас отслужат для них входной молебен, таков неукоснительный порядок, капитан сообразил наконец, что стена перед ними, вся сверху донизу увешанная странными изображениями, есть не что иное, как иконостас, а изображения суть образа – но только выполненные в абстрактной манере. Он и это перенес спокойно, но рядом с ним стоявший Никодим даже задрожал от возмущения, зашлепал губами, что-то едва слышно бормоча, только и удалось уловить, что «бесовские… надругательства… князь тьмы…» и еще что-то в этом духе. Капитан понадеялся только, что никто из местной братии Пахаря не услышал, а и услышав – не понял; зря, однако, надеялся, похоже, со слухом здесь у всех было в порядке. И ведший их брат, полуобернувшись, рек с некоторой даже укоризною:

– Ересь есть – всерьез полагать, что Господь и Силы Его имеют облик человеческий: это годилось только для примитивной веры. Подлинный лик их нам неведом, а вот наши духовные силы, ими вызываемые, нашими же средствами и выразимы. Так что сие не святых изображения суть, но наших чувств к ним, кои мы и стремимся вызывать и поддерживать.

– А это – тоже чувства наши?

Вопрос этот задал Уве-Йорген, подбородком указав на статую в алтаре – человеческую вроде бы фигуру, но о шести руках.

– Аватар Шистос, – ответил брат, – ниспосланный для наущения нашего и кармического очищения, в коем спасемся. Однако же преклоним колени, отец декан начинает службу…

Преклонили. Ульдемир забеспокоился было по поводу того, что обряды здешние им, понятно, знакомы не были и будет у них выходить ляп за ляпом, а честной братии это, скорее всего, не понравится и истолковано будет никак не в пользу спасающихся. Но вскоре понял, что волноваться не следует: похоже, что и коренные жители этого мира не очень-то сильны были в этих материях, так что удивить здесь невежеством никого не удастся. Все тот же брат взял на себя роль как бы дирижера и тихо, но явственно командовал, когда нужно было, и тут же подавал пример по принципу «Делай, как я»:

– Крестное знамение… с любого плеча… Как бы омовение лица… Ладони сложили перед грудью… Развели ладони, как бы чашею… Земной поклон, лбом в пол, да крепче… Снова – крестное…

Продолжалась служба недолго, минут пятнадцать. После чего брат-проводник молвил:

– Теперь милости прошу в баньку на помытие, потом в трапезную…

И, повернувшись к Ульдемиру, особо:

– Тебя же его высокопреподобие наш приор приглашает после баньки позавтракать с ним.

Ага. Вот это, похоже, будет настоящим началом. Серьезным.