Читать книгу - "Мичман с «Варяга» - Константин Георгиевич Калбанов"

чтобы достать до них, противнику нужно вести огонь только с запада, приблизившись вплотную к Тигровому хвосту. Что в свою очередь невозможно из-за минных заграждений и других береговых батарей.

Батарея встретила нас довольно оживлённо. В том плане, что поручик и два прапорщика нещадно гоняли на плацу артиллеристов. Один взвод отрабатывал строевые приёмы без оружия, второй с винтовками на плече, третий приёмы штыкового боя. Причиной подобной активности, вне всяких сомнений, являлись три экипажа и четыре лошади под седлом у коновязи.

— Не иначе как мы во внеурочный час пожаловали, — скривился Белый.

— В чём проблема? — решил уточнить я, понимая, что он имеет в виду проверяющих с большими погонами.

— Похоже, сюда припожаловал весь штаб Стесселя. Наверняка он с утра затеял объезд береговых батарей. Братец, сворачивай направо, — приказал поручик извозчику, и уже мне: — Уверен, что на Кинжальной они уже были. Так что переждём. Нет никакого желания сталкиваться с большим начальством.

— И это несмотря на то, что высокие чины наверняка хорошо тебя знают? — хмыкнув, заметил я.

— Напрасно потешаешься и полагаешь, что Анатолий Михайлович обойдёт вниманием твою персону. Если шлея попадёт под зад, так лично до наместника дойдёт по поводу шляющихся по боевым позициям мичманов, которых на флоте не могут приставить к делу.

— Стессель реально такой зануда?

— И это я ещё преуменьшаю. Думаешь, отчего солдатики на плацу изнывают? Степанов их в хвост и в гриву гоняет по боевой подготовке, семь шкур спускает и заставляет сливать бочки пота. Оттого и результативность батареи на высоте. А к строевой подготовке отношение у него как к необходимому злу. Но к прибытию большого начальства выгнал лично солдатиков на показательные выступления. Нормально их превосходительства встретит да проводит, глядишь, на пару месяцев в покое оставят.

— Ну, это как всегда, — хмыкнул я, припомнив свои прошлые жизни, и в седой древности в том числе.

В засаде нам пришлось сидеть недолго. Минут через пятнадцать кавалькада из пролёток укатила в сторону старого города. Они и впрямь не стали сворачивать к батарее номер четырнадцать. По всему видать, инспектировали их по порядку. Электрический же утёс стоял последним в ряду.

Впрочем, уехали не все. Когда мы вновь поднялись на дорогу к батарее, у коновязи остались четыре верховые лошади, и двух лошадок Леонид узнал.

— Отцовский конь, а второй его адъютанта Юницкого, — сообщил он.

— А другие две лошади?

— Без понятия. Но сейчас всё узнаем.

Как оказалось, это был генерал Кондратенко со своим адъютантом. И похоже, моего новоявленного товарища это ничуть не обеспокоило. Значит, его превосходительство не отличается чванством, что радует. Не хотелось бы обострять, будь то армейское или флотское командование. Я, конечно, не против разогнать по жилам кровушку и прокомпостировать кому-нибудь мозги, но не горю желанием оказаться под арестом.

— Ты какими судьбами здесь? — приметив сына, удивился вышедший на крыльцо генерал Белый.

— Да вот знакомлю моего нового друга с местными достопримечательностями.

— И кто он?

— Мичман Кошелев с «Варяга».

— Погодите, вы тот самый мичман, что помог «Енисею», отвадив от него японский крейсер, а потом с боем прорвался в Артур, потопив при этом японский миноносец? — не удержался от любопытства Кондратенко.

— Мои воинские заслуги несколько преувеличены, ваше превосходительство. Мы и впрямь помогли «Енисею» уйти в Артур, повредив крейсер «Ёсино». Но это от безысходности, и нам просто повезло, иначе и не скажешь. При таком волнении мина должна была потонуть, но всё сработало, как надо. Однако пройдёт не больше месяца, и крейсер вернётся в строй. С миноносцем та же ситуация. Нас просто недооценили и позволили приблизиться вплотную. А дальше опять везение. По всем расчётам, «Оборо» должен был остаться на плаву, но фортуна от него отвернулась, — пожал я плечами.

— Скромничаете, а меж тем это едва ли не единственный успех, которым может похвастать наш флот, — покачал головой Роман Исидорович.

— Полагаю, что мы ещё скажем своё веское слово, ваше превосходительство. Уверен, что и в армии дела пока обстоят не лучшим образом, — возразил я.

Ну вот обидно мне стало за флот. Всегда было обидно. Поначалу из-за ореола романтики, потом сам начал строить яхты, связав себя с морем. И как-то плевать, что не желаю принимать все эти морские заморочки, моряки мне ближе. Хотя, признаться, в прошлых своих ипостасях всё больше топтал землицу в роли царицы полей, сиречь пехоты.

— Обиделись? — добродушно улыбнулся в бороду Кондратенко. — А меж тем я никоим образом не хотел принизить наших моряков. Просто на фоне отсутствия успехов каждый удачный выстрел греет душу.

— Прошу простить, ваше превосходительство, если я показался вам дерзким, — решил я сдать назад.

Я, конечно, о Кондратенко слышал только положительное, но выглядело это всё как-то однобоко. Стессель — козёл, Фок — предатель, Белый — герой, Кондратенко — едва ли не святой. А между тем, коль скоро в генеральских чинах, то однозначно не мягкий и пушистый. Иному в чинах не подняться и с дивизией не управиться. Так что с ним нужно держать ухо востро ничуть не меньше, чем с персонажами, столь отрицательно прописанными в знаменитом романе.

— Дерзость и молодость есть суть одно и то же, — заметил генерал Белый и обернулся к высокому капитану крепкого сложения с окладистой русой бородой. — Николай Иванович, хватит уже солдатиков мордовать на плацу. Знаю, что без продыху люди учатся у орудий. Пошагали малость, и будет. Лучше покажите, чем собираетесь удивлять Того.

— Прошу, — сделал тот приглашающий жест в сторону позиций батареи, а заодно подавая знак своим офицерам закругляться.

Леонид легонько подтолкнул меня в плечо, мол, пошли, должно быть интересно. А оно и впрямь интересно. Без понятия, чем именно собирается удивлять капитан, но мне тут до всего есть дело, потому как перед взором оживают страницы книги, которой я в своё время зачитывался.

Хм. А вот и тот самый малец, из-за которого Порт-Артуром будут болеть миллионы советских граждан от мала до велика. Белобрысый пацан лет двенадцати выбежал из офицерской квартиры и понёсся по пыльному плацу в сторону орудий, только пыль под ногами вьётся.

Во время сбора материалов я наткнулся на гипотезу, что Степанов придумал свою биографию, а на деле никогда в Артуре не был. Что делает ему особую честь как мастеру слова. Ведь участники обороны крепости верили в написанное