Читать книгу - "Ревенант - Павел Корнев"

– Как-то же они здесь переправляются! – нахмурился Микаэль, которому до чертиков надоели наши блуждания под сыпавшей с неба моросью. Мой подручный уже второй день был трезв как стеклышко и безмерно по этому поводу зол.

– А переправляются ли? – усомнился я.

Дорога заросла сорной травой сильнее обычного, возникло даже подозрение, что здесь уже некоторое время никто не ездит и все сворачивают на попадавшихся по пути развилках. Но нет, от обочины послышался оклик Марты:

– Смотрите!

Мы подошли на зов девчонки и обнаружили оставленные тележными колесами колеи, тянувшиеся напрямик через заливной луг.

– Зуб даю, местные к броду дорожку проторили! – оживился Уве. – Магистр, посмотрите только! Тут же постоянно ездят! Вон как земля разбита, да и на кустах ветки обломаны!

Школяр все подметил правильно, и я посмотрел на Микаэля. Тот хмыкнул, забрался в седло и первым поскакал вдоль берега реки. Мы потянулись следом, а примерно через полчаса послышался шум воды на перекатах, и Уве заметно приободрился.

– Я же говорил, магистр! Брод!

– И не только брод, так понимаю, – обернулся к нам маэстро Салазар, потянув носом воздух. – Дымом пахнет.

И точно – за поросшим кустарником взгорком обнаружился двухэтажный бревенчатый дом, обнесенный высоким частоколом. Прямо перед ним пересекала поле и упиралась в речушку грязная лента дороги. Она продолжалась на другом берегу, но сейчас брод оказался непроходим, мутный поток бурлил и пенился на камнях, грозя смыть всякого, кто только рискнет сунуться в воду.

Ангелы небесные! Непогода подложила очередную свинью!

– Дела! – проворчал маэстро Салазар и сжал коленями бока коня, заставляя его тронуться с места.

Уве было пригорюнился, но тут же расплылся в довольной улыбке и потер озябшие ладони.

– Остановимся обсохнуть, магистр?

– И не только обсохнуть! – не оборачиваясь, бросил Микаэль.

Я возражать не стал.

Мы обогнули небольшую запруду, отделенную от реки каменистой насыпью, и въехали в открытые ворота. Сбоку была выстроена конюшня, насколько удалось разглядеть через распахнутую дверь, сейчас пустовавшая. Дальше шел птичник, перед ним копошились в грязи утки и гуси, а куры прятались от дождя под навесом. Свиней в небольшом загончике сыпавшаяся с неба морось нисколько не смущала, они стояли у забора и пялились на нас своими маленькими злыми глазками.

Собак во дворе не оказалось, зато из сарая вышел с вилами громила поперек себя шире. Да и появившийся на крыльце дома пожилой мужик был крепок и кряжист. А еще – кудлат и бородат; прятавшиеся под кустистыми бровями глаза глядели настороженно и цепко.

Он что-то произнес на местном наречии, я отозвался на североимперском:

– Не понимаю!

Мужик озадаченно крякнул, а после спросил чисто и четко, пусть и с заметным акцентом:

– Заблудились?

– Нам бы на тот берег переправиться, любезный! – пояснил я, не спеша выбираться из седла.

Дядька нахлобучил на копну черных, с проседью волос высокую шапку, запахнул отороченную мехом и украшенную вышивкой жилетку и вышел под дождь. Одет он был небедно, держался уверенно и с достоинством, а значит, либо управлял хозяйством местного сеньора, либо и вовсе сам владел постоялым двором.

– Брод здесь, все так, – степенно произнес мужик. – Только дожди последние дни шли, нешто не видите? Вчера только чуток распогодилось, с утра воды будет меньше. Завтра переправитесь.

– А сегодня? – озадачился я. – Никак?

– Почему никак? Можно… – не слишком уверенно ответил дядька и указал на едва проглядывавшее через облака пятно заходящего солнца. – Токмо темнеет уже, поберегли бы вы лошадок, валуны на дне, не приведи небеса, покалечатся…

Мы с Микаэлем переглянулись, и я спросил:

– А ближайшие переправы?

Мужичок ответил без малейшей заминки:

– Мост тут рядышком был, его паводком смыло, а до каменного ниже по течению полдня ехать. Засветло не успеете. Оставайтесь лучше на ночлег! Ну посудите сами – много ли по такой собачьей погоде отмахаете?

– Лангенкомхен далеко отсюда? – уточнил я.

– Утром выедете – к полудню доберетесь.

При этих словах Уве посмотрел на меня с нескрываемой надеждой, а маэстро Салазар хмыкнул и поставил вопрос ребром:

– Вино есть?

– Вина не держим, – разочаровал его хозяин. – Но без выпивки не останетесь, и накормим от пуза! Вам порося заколоть, курочку зарезать или рыбку будете?

Маэстро Салазар окинул взглядом тощих свиней и скривился.

– Точно не этих.

Я нехотя выбрался из седла и кинул поводья мужику, тот немедленно рявкнул:

– Элуф! – а после добавил что-то на местном наречии.

Громила прислонил вилы к стене, вытер ладони о штаны и поспешил к нам. Скошенный лоб, массивные надбровные дуги и выпирающая челюсть придавали ему звероподобный вид, из уголка рта на подбородок стекала тоненькая струйка слюны. А вот одет он был в добротную робу старинного кроя, шоссы и, что удивительней всего, в кожаные сапоги, а вовсе не в обычные для кметов деревянные ботинки.

Хозяин перехватил мой изучающий взгляд и пояснил:

– Племяш немного не от мира сего, но безобидней некуда. И мухи не обидит! За лошадками вашими наилучший уход будет, не сомневайтесь!

Я отвязал притороченный к седлу вещевой мешок, и мужик напомнил о своем вопросе.

– Свининка, курочка или рыбка? – угодливо заглянул он мне в глаза.

Судя по всему, путники останавливались на постоялом дворе нечасто, а дрянная погода и вовсе лишила хозяина всякого заработка, поэтому его заинтересованность в гостях была вполне объяснима.

– Звать тебя как? – спросил я.

– Стин, – сообщил мужик и огладил широкой ладонью бороду.

– Что за рыба, Стин?

– Угорь и форель.

– Тогда рыбу, – решил я.

– Рыбу-рыбу, – проворчал Микаэль, накинул поводья на столбик и прошел в дом.

Там он кинул мешок с пожитками в угол, снял плащ и уселся на ближайшую к очагу лавку. Уве расположился по соседству и с блаженной улыбкой вытянул к огню озябшие ладони, а Марта уставилась на выглянувшую из кухни девушку.

Была та пышногруда и крепко сбита, если не сказать полновата, но при этом удручающе некрасива. Из-под чепца выбивались мышиного цвета волосы, а черты круглого лица словно стиснула невидимая рука, они казались несоразмерно маленькими по сравнению с лбом и пухлыми щеками, что производило весьма отталкивающее впечатление. Еще и глазки были близко посажены, будто у тех свиней из загона. Девица состояла в несомненном родстве с Элуфом, и оставалось лишь надеяться, что умом ее небеса не обделили и нас не накормят тухлой рыбой или помоями.