Читать книгу - "Темна вода во облацех - Александр Федорович Тебеньков"

центру спустя несколько секунд крупно в рамке высветилось число — 3,528.

— Объект номер два! — скомандовал Игумнов.

Экран погас, лоток с лягушкой поехал назад. На его место установили клетку с белой лабораторной крысой, тоже зафиксированной. Когда она оказалась под датчиком, экран засветился снова. Цифры справа явно, хоть Баринов их не запомнил, изменились, а в центре экрана вспыхнуло — 12,405.

— Объект номер три!

Место крысы занял кролик, на экране появилось — 18,233.

Баринов прикинул: если это, как утверждают, напряженность биополя, то от массы объекта она действительно зависит не линейно.

— Что скажешь? — Банник тронул Баринова за локоть.

— Насколько я понимаю, физически это явление объяснить невозможно? — вполголоса спросил Баринов.

— Биологически — тоже. Но смотрим дальше.

— Этап второй, объект номер один! — громко объявил Игумнов.

Кролика убрали, на транспортер установили новый лоток с лягушкой. Баринов пригляделся — да, она была зафиксирована под небольшой электрической гильотинкой... А вот это очень интересно и абсолютно логично!

— Прошу учесть, прибор пока обладает малой чувствительностью, но большой инертностью, — понизив голос, сказал Игумнов. — Что, разумеется, затрудняет...

Баринов кивнул, не оглядываясь.

Лоток остановился под датчиком, центральные цифры на экране замерли в значении 3,720. Гильотинка чуть слышно зажужжала, нож пошел вниз, легко отделив лягушечью голову...

Две-три секунды экран оставался прежним. Вдруг показания рывком изменились — 4,108, продержались мгновение — и начали плавно уменьшаться. За последней цифрой глаз не поспевал, и Баринов отмечал про себя: 3,61... 3,25... 3,00... 2,85...

Ну да, правильно. Ведь почему не «ноль», хотя лягушка мертва? Умер организм, но клетки, его составляющие, еще живут. А источником биополя, по всем канонам, по всем логическим построениям должны служить именно они... Да, внезапно лишенные центральной связи, организующей их в единое целое, не получающие ни питания, ни кислорода, без отведения продуктов жизнедеятельности все они тоже погибнут — одни раньше, другие позже. Вот тогда на экране и должен высветиться полный «ноль».

Баринов повернулся к Игумнову.

— А просто кусок сырого мяса пробовали туда помещать?

— Разумеется, — не удивился Игумнов, но с интересом посмотрел на Баринова. — И чем глубже процесс разложения, тем меньше интенсивность биополя.

— Так-так-так... Послушайте, Петр... э-э... Ипполитович, а что за всплеск мы наблюдали? Такое впечатление, что это и есть то самое пресловутое некробиотическое излучение, как, по-вашему?

— Не знаю, Павел Филиппович. Я — кибернетик, а этот вопрос в компетенции физиологов. Вам и карты в руки. Мое дело маленькое — железо, микросхемы, провода...

— Ну-ну-ну, Петр Ипполитович, — вмешался Банник. — Не прибедняйся! Вживить электроды в клетку — уже три четверти дела.

— Хорошо, земноводные, млекопитающие... А птицы, насекомые, рыбы — на них установка работает?

Игумнов улыбнулся.

— В силу недостаточной чувствительности на одного, скажем, таракана прибор не реагирует. На десяток — пожалуйста. Хотите посмотреть?

— Стоп, коллеги, стоп! — вклинился между ними Банник. — По-моему, у нас уже начинается обсуждение. Но в программе еще что-то?

— Да. В продолжение второго этапа — с крысой и кроликом.

— Результат будет такой же? — спросил Баринов.

— Абсолютно.

— Так и ладно, пусть живут. А вот лучше скажите, Петр Ипполитович...

Банник снова вмешался в разговор:

— Так может, пройдем в кабинет? Там и продолжим.

Глава 7

1

А ведь Новый год не за горами.

Какое сегодня число?.. Пятница, а вот число?

Баринов прошел на кухню. На боковую стенку холодильника приходящая домработница-горничная Вероника налепила большой табель-календарь с дурно пропечатанной репродукцией «Лунной рощи» Куинджи. В свое время Баринов поморщился, увидев его, но вот, пригодился.

Итак, пятница, а число двадцатое...

Ровно через неделю должна прилететь Лиза. Два-три дня на предпраздничную Москву, а потом они вместе «Красной стрелой» — в Ленинград. Или лучше все же девочкам приехать к ним сюда? И Новый год встретить, и новоселье отпраздновать...

Пока Банник свои посулы держит.

Шикарную трехкомнатную квартиру в шаге от метро «Сокол» повез показывать, конечно же, Долгополов. На четвертом этаже дома послевоенной постройки, из разряда выморочных, как понимал Баринов. Комнаты непривычно огромные, кухня тоже поражала размером, потолки под небо, даже ванна казалась мини-бассейном... О том, что только-только прошел ремонт, и говорить нечего.

Ордер выписан по всем правилам, в паспорте у него и у Лизы — постоянная прописка по новому адресу.

Баринов жил по-прежнему в коттедже на территории НИИ, но сюда изредка наведывался, даже несколько раз оставался на ночь. Потихоньку обставлял — при помощи и непосредственном участии Валерия Ивановича. Иначе где и когда смог бы достать и гэдээровскую «кухню», и финскую «спальню», и чешские светильники... Особо не старался, ограничился самым необходимым. Появится хозяйка — обиходит по собственному вкусу.

Лизин переезд запланировали на лето, ей не хотелось оставлять посреди года студентов у себя в институте. О новом месте работы пока не думали — там видно будет, Москва не без добрых и влиятельных знакомых.

Четыре месяца позади. Пробежали нечувственно, как ни банально звучит.

Но работа по индикатору биополя, Баринов признавал сам, продвинулась неплохо.

Игумнов совершенствовал электронику, Баринов — биологическую составляющую. В первую очередь — удалось наладить систему защиты от помех, от сторонних наводок. Второе — нашли более чувствительный к излучению биоматериал. В итоге прибор стал обретать вполне цивилизованный вид и приемлемые размеры, а главное, резко улучшились технические характеристики. Еще немного, и можно выстраивать под него специальную серию экспериментов.

В какой-то степени просматривался прогресс и в исследовании эффекта Афанасьевой-Банника.

Тест на биолокацию Банник с треском провалил, не показав ни малейших способностей. Ничем не проявился и в неконтактной мануальной диагностике. С картами Зенера тоже показал себя обычным среднестатистическим индивидуумом.

На эксперименты с телекинезом и пирокинезом Баринов наложил категорическое вето — до особого решения. Мотивировал тем, что сначала требовалось «навести элементарный порядок в мозгах» испытуемого или хотя бы получить возможность как-то ориентироваться в них. Да и, примитивно рассуждая, на все времени и сил — где взять?

На возражения со стороны Банника однажды резко вспылил:

— Николай Осипович, даже ты одной рукой два арбуза не ухватишь! Потерпи: доведем до ума индикатор, получим новый инструмент для исследования — тогда, пожалуйста!

— Надо так понимать, что мои способности тебя не интересуют? — спокойно, не повышая голоса, спросил тот.

— Не нужны мне твои способности, Банник, — устало проговорил Баринов. — Мне нужны причины твоих способностей.

Пришлось одернуть его и другой раз:

— Нет, Банник! Ты явно чего-то недопонял: думать будем вместе, решать — я один.

Баринов предпочитал не торопиться.