Читать книгу - "Слеза Иштар - Lark A. Bratenska"

– Вместе, – закончили они хором.

Вокруг них древние ёкаи замерли, их дыхание стало едва заметным шёпотом в листве. Мсье Ренар закончил свой танец и замер, преображённый. Его облик мерцал между хаосом и порядком, между шутом и мудрецом. Он нашёл свой баланс, это изменило его навсегда.

– Берите, – сказал он тихо, в его голосе звучала новая, непривычная серьёзность. – Пока я ещё могу их удерживать.

Тим взял Грань Трансформации. Она была тёплой в его руках, пульсировала в такт с шрамом на ладони. Пять Граней собраны. Оставалась Грань Порядка, которая находилась в Башне Часовщика.

В воздухе висело предчувствие: все семь граней Слезы Иштар скоро воссоединятся, мир почувствует истинную силу трансформации на собственной коже.

Часовщик и Аритмикс стояли друг напротив друга, впервые за столетия между ними не было ненависти. Только вопрос, повисший в воздухе тяжёлым грузом.

Что, если мы ошибались все это время?

Глава 15: Воссоединение Слезы

Воздух Клокхолла встретил их металлическим привкусом и запахом машинного масла, смешанным с озоном от электрических разрядов. Под ногами мостовая вибрировала в ритме гигантских механизмов, а в ушах стоял постоянный шёпот – сердцебиение города, отмеряющего время для всех своих миров.

Тим стоял на центральной площади, держа в руках пять граней Слезы Иштар. Каждая пульсировала собственным теплом: Грань Разрушения жгла ладони жаждой перемен, Грань Познания холодила кожу мудростью веков, Грань Трансформации мерцала, меняя температуру от ледяной до горячей. Его пальцы дрожали не от страха, а от предвкушения – в воздухе висело ощущение приближающегося завершения.

– Шестая находится в Шпиле, – сказал он, глядя на башню, которая возвышалась над ними. – Грань Порядка. Часовщик использует ее как сердце своей системы.

Лорд Вульф принюхался, улавливая запахи города. Здесь все пахло правильно, механически, без единой фальшивой ноты, именно это вызывало у него тошноту. Порядок без хаоса был мёртв.

– А седьмая? – спросила Иша, и ее голос дрожал от напряжения.

Тим закрыл глаза, чувствуя, как что-то теплое и знакомое пульсирует в его груди, не сердце, а что-то глубже. Когда он дотронулся до этого места, кожа под ладонью стала горячей.

– Седьмая, – прошептал он. – Грань Баланса. Она здесь. Всегда была. Я чувствую её, – его голос прозвучал глубже, словно говорили несколько существ одновременно. – Она… она часть меня с самого начала. Когда Слеза разделилась, я ещё не родился, но уже существовал. И энергия нашла меня.

Воспоминание накрыло его волной: он стоит в пустоте вне времени, совсем юный, с красками на пальцах, перед ним разливается световой океан божественной энергии. Его рука сама тянется вперёд, он начинает рисовать в воздухе первые линии того, что станет Клокхоллом.

– Город – это я, – выдохнул Тим. – А я – это город. Моё первое неосознанное творение. Место, где все миры соединяются, где противоположности танцуют вместе.

Эхо подошла ближе, её серебристая кожа отражала свет граней:

– Поэтому ты всегда чувствовал себя здесь как дома. Это буквально часть тебя. Твоя душа, воплощённая в камне и металле.

Орисс сняла очки, разглядывая город своим истинным зрением:

– Клокхолл – не просто место. Это живой эксперимент в балансе. Каждая улица, каждая башня – попытка примирить непримиримое. Порядок Часовщика и хаос творения.

Внезапно воздух разорвался механическим скрежетом. Часовщик материализовался в окружении своих стражей, от него шёл запах холодного металла и абсолютного порядка. Рядом, словно отражение в кривом зеркале, появился Аритмикс в облаке ароматов красок и безумия.

– Довольно, – голос Часовщика звучал как старый механизм. – Ты не воссоединишь Слезу. Порядок должен остаться нерушимым.

– Наоборот! – взвизгнул Аритмикс. – Пусть воссоединение принесёт вечный хаос творения!

И снова они сказали противоположные вещи, но голоса их звучали в странной гармонии, как два инструмента в одном оркестре. Грань Баланса в груди Тима отозвалась болезненным пульсом.

Тим поднял голову, в его глазах отразились все цвета радуги:

– Часовщик, ты мечтаешь создать свой идеальный мир, но оглянись – что ты видишь? Ты лучше, чем кто-либо, должен знать, что идеальный мир – это определённая точка во времени и пространстве. Ведь если тьму не уравновесить светом, то всё погибнет. Но если свет не уравновесить тьмой, он ослепит и сожжёт всё живое. Построить серый мир без контрастов и противоречий и назвать его идеальным… это… Это пустота. Идеальность индивидуальна, Часовщик.

Он сделал шаг вперёд, Грани в его руках засветились ярче:

– Вы были одним целым. Хранителем баланса. Пока разделение не разорвало вас пополам.

Часовщик дёрнулся, словно от удара:

– Бред. Я всегда был…

– Мы, – автоматически поправил Аритмикс и тут же зажал рот руками, глаза расширились от ужаса осознания.

Тим поднял Грани Слезы Иштар, располагая их в воздухе по кругу, как жрец древнего храма расставляет ритуальные чаши. Каждая засветилась собственным цветом: Грань Порядка – холодным серебром, Грань Хаоса – буйной радугой, Грань Творения – золотым сиянием, Грань Разрушения – тёмно-пурпурным огнём, Грань Познания – спокойной синевой, Грань Трансформации – мерцающим переливом всех оттенков.

Воздух наполнился звуками – не музыкой, а самой сутью гармонии, как если бы пели сферы небесные, о которых говорили древние пифагорейцы. Кожа покрылась мурашками от энергии, волосы встали дыбом от статического электричества.

– Я не позволю! – Часовщик направил своих стражей вперёд, они двинулись с механической точностью римского легиона.

– И я тоже! – Аритмикс выпустил волну хаоса, реальность вокруг его существ начала плавиться, как картины Дали.

Но Орисс и Эхо шагнули перед Тимом, взявшись за руки. Их способности слились, видение истины и воплощение сущности стали единым щитом, сияющим как Эгида Афины. Воздух перед ними заискрился, создавая барьер из чистого понимания.

– Мы видим вас насквозь, – сказали они в унисон, голоса зазвучали как две струны, настроенные в идеальный аккорд. – Вы боретесь не с нами. Вы боретесь со своей собственной неполнотой.

Шрам-звезда на руке Орисс пылал, отражаясь в серебристой коже Эхо, создавая узор, похожий на созвездия на небе древнего Вавилона.

– Мы рискуем собой, – прошептала Эхо, в её голосе звучал страх. – Если мы объединимся полностью…

– То станем чем-то новым, – закончила Орисс. – Но это наш выбор. Наша жертва.

Их сущности начали переплетаться, но не сливаться – они оставались двумя, но действовали как одно.

Вульф и Иша встали рядом, впервые за столетия их запахи смешались гармонично – дикий мускус оборотня и многослойный аромат кицунэ сплелись в симфонию, древнюю как сама любовь.

– Мы больше не будем прятаться друг от друга, – сказала Иша, голос её дрожал. Девять призрачных хвостов развернулись за её спиной, сияя лисьим огнём. – Я отказываюсь от своего гнева. Это была моя стена,