Читать книгу - "Дом - Оксана Геннадьевна Бутузова"

мне! — Веня собрал их в две руки, сомкнув ладони в коробочку, в которой они свободно болтались, и тряс одними кистями, подбирая нужный такт. У него вышла целая мелодия, я стала подпевать. А Саша говорил, чтоб мы не баловались, а оставили деньги в покое. Когда же монетки попадали к нему, он их пересчитывал. Несколько раз. Два рубля двадцать копеек! Да на такие деньги можно купить все: новенькие доски, свежий хлеб, красивую одежду. Замечу — не теплую, а именно красивую. Ведь впереди лето, и хочется выглядеть подобающе этой прекрасной поре.

Монеты уже так нагрелись от наших ладоней, что стали прилипать к коже, создавая приятную тяжесть. Мы наконец сгребли их и положили в карман Вениной рубашки, который тут же важно оттопырился. Теперь наш путь лежал на базар. Круговорот товаров с весной и новым забором усилился, а сегодня вечером сюда привалило много народу с деньгами. Нам пришлось протискиваться сквозь толпы бывших землекопов и носильщиков, мечущихся в разных направлениях.

— Давайте сначала купим что-нибудь хорошее, а потом доски и хлеб, — предлагаю я.

— А что, по-твоему, доски с хлебом — плохо?

— Нет, конечно. Но я имела в виду что-нибудь новенькое, то, что мы еще не пробовали покупать. Нам же хватит на это денег.

— Думаю, да. Но мне тоже хотелось рубашку, — обмолвился Саша.

— Рубашку! Рубашку! — кричим хором Веня и я.

Но до рубашек мы так и не дошли, потому что Саше приглянулась футболка, висевшая на длинной перекладине вместе с другой одеждой. Видимо, ее специально вывесили поверх нее. И не зря — она выгодно отличалась от всего барахла своей фактурой, крупными размерами и цветом, который можно определить как зеленовато-коричневый.

— Мне нравится цвет, — объяснил выбор Саша. — Он практичный и летний.

— Смотри, там пятна на рукаве и плече. Похоже, краска, — предупредил Веня.

— Ерунда! Отстираем, — вступаю я. — Спроси, сколько стоит.

Недорого. Всего сорок копеек за роскошную вещь с рукавами и воротником резинкой. Мы вынули монеты из кармана. С минуту подержали их в руках, пересчитывая, — жаль было расставаться. Скрепя сердце мы отдали сорок торговцу и получили взамен футболку, которую Саша тут же надел.

После первой покупки пошло-поехало. Теперь мы охотнее расставались с деньгами. Присмотрели отличные перекладины под новые стены — две длинные по метр сорок за двенадцать копеек и две короткие, полуметровые, за восемь копеек. Разумеется, купили и хлеб. Доски решили брать в последний момент. Сейчас нам и перекладин хватает. Несем их вертикально, но в толпе все равно кого-нибудь задеваем. Уф… Останавливаемся передохнуть возле прилавка со всякой утварью. Разглядываем посуду и другие полезные в хозяйстве предметы. У нас ведь теперь большое хозяйство — четыре квадратных метра, и его необходимо заполнять по всем правилам благоустройства.

— Пожалуй, нам сгодилась бы ложка, — вносит предложение Веня. У него в руке уже одна — средних размеров, алюминиевая, за десять копеек.

— И еще одна миска. Вот эта, — Саша указывает на жестяную емкость, глубже и вместительнее, чем наша. — Неудобно все время пользоваться одной на троих, да еще такой маленькой. Тем более что мы сейчас будем усиленно работать, потребуется много еды.

— Да, — подхватывает Веня. — Завтра опять выходим. Нас уже записали.

— А меня нет, — попутно удивляюсь я.

— Тем лучше. Посидишь дома, покараулишь вещи.

Я не против, если только мне принесут целую тарелку супа, которую ни с кем не надо будет делить. Мы покупаем эту миску за двадцать копеек и ложку.

— Постойте! — Веня показывает на продавца, который держит перед нами одну вещь, поворачивая во все стороны и приговаривая излюбленное продавцовое «недорого». Солнце заходит, сгущаются сумерки, постепенно заглатывая все предметы вокруг. Но этот блестит сам по себе, ему не обязателен солнечный импульс или другая дополнительная подсветка. Его лезвие может ослепить любого. Это нож. Необыкновенный, хоть и кухонный с деревянной рукояткой. Ребята уставились завороженно, я тоже неравнодушна к ножам.

— Пятьдесят копеек. Дешевле не найдете ни у кого. Да вы посмотрите, какая отточенность линий.

Но ребятам не стоит показывать. Они уже лезут в карман за деньгами, и вскоре нож оказывается у них в руках.

— Осторожнее, тут столько людей! — я немного пугаюсь.

— Ничего страшного, — говорит Саша, но каким-то другим голосом, более уверенным, что ли. — Мы будем использовать его исключительно в хозяйственных целях. Необходимо подрезать жерди и доски, чтобы ровно положить крышу.

— Отрезать хлеб и рыхлить землю, — продолжает Веня.

Я не спорю. Вижу, что это их главное приобретение на сегодня. После ножа покупка пиломатериалов проходит почти незаметно. На оставшиеся семьдесят копеек мы отовариваемся семью досками и тащимся с ними на площадь, куда уже прибыла еда. Я стою в стороне с вещами и ножом, а Саша и Веня в очереди с двумя мисками. Они получают суп и подходят. Сидя на сложенных штабелем досках, мы ужинаем, первый раз все вместе, одновременно. Сегодня много рекордов. Веня отрезает нам ломтики хлеба с таким расчетом, чтобы хватило на завтра. Действует медленно и аккуратно, выверяя каждое движение лезвия.

После обеда нас ждет менее приятное занятие — мы несем доски. Мужчины — семь больших на плечах, я — перекладины и все остальное. Часто останавливаемся. Саша постоянно объявляет, сколько шагов осталось до дома. Но мне это сейчас не важно. Бывают такие дни, когда нет нужды форсировать события. Дни полны ощущений и удовлетворения от всего, что происходит с тобой. Мы передвигаемся по дороге, обремененные покупками и впечатлениями, которые несем домой, и каждый шаг наш полновесен и неповторим. Так есть ли смысл считать его одним из многих?

Усталость по-настоящему дает о себе знать лишь на следующее утро. За зиму я отвыкла от физических нагрузок, потому так ломит спину и плечи. Ребята тоже поднимаются с трудом. Им сегодня еще продолжать работу. Все вместе мы завтракаем вчерашним хлебом. Он немного подсох, но вкус не потерял. При дневном свете разглядываем вчерашние приобретения, брошенные вечером на участке. Веня забирает с собой в город две миски, ложку и нож.

— Зачем вам нож? — недоумеваю я.

— Пригодится.

— Для чего? Оставьте. Вам и положить его некуда.

— Я положу его в карман рубашки, вместе с ложкой.

— А вдруг напорешься ненароком?

— Она права, — подтверждает Саша. — Лучше оставить его дома.

Он долго ищет место, куда спрятать.

— От кого? От меня прячешь? — возмущаюсь я.

— Не от тебя, а на всякий случай.

С ножом они стали такими мнительными. Мне это не нравится.

— Просто воткните в землю, я не буду смотреть, и идите уже, а то опоздаете.

Саша вогнал лезвие в землю