Читать книгу - "Рулевой. Книга 2. Испытание водой - Август Туманов"

не придал этим словам никакого значения. Ну подумаешь, очередные загадки деда. А вот сейчас, кажется, начало доходить.

***

По дороге решил перекусить. На углу всё ещё стоял тот самый киоск с шаурмой. Не какой-то ультрамодной, с ананасами, а традиционной. Купил классическую, с говядиной, острым соусом и надеждой, что не отравлюсь. Пока медленно жевал, осматривал тротуар. Где-то здесь я не так давно встретил Никака. Пса, который за короткое время стал для меня больше, чем псом. Он сидел тогда вон там, на углу, будто ждал. Ждал именно меня. Сейчас там было пусто. Ни следа, ни звука. Только ветер шевелил сухие листья под лавкой.

«Ладно, Никак», — сказал я тихо. — «Если будешь ещё здесь, у нас — подай знак. А ещё лучше… возвращайся. Не затягивай».

Закончил нехитрую трапезу. Стал прокручивать в голове фразу старого уголовника Виктора Ивановича. Вода вспять. Баня. Вспомнил старую деревянную постройку в районе Козино — вроде её снесли, но таксист Вовка Сиплый — здоровенный бугай с наивным детским лицом, который вечно катается строго по окраинам, в прошлом году рассказывал, что нет, она стоит там же, но больше не видна на картах навигаторов. Кажется он говорил, где именно, но слушал я не внимательно и точного места не знал.

Но когда ты уверен, что в твоей голове уже запущены непонятные самому себе механизмы, можно не сомневаться, что при необходимости доберёшься до цели.

Я сел в машину и поехал. Не зная точно куда, но с уверенностью, что еду в нужном мне направлении, туда, где ждёт нечто древнее, пахнущее паром и мхом. Где духи шепчут в каплях на кафеле. Где банник хранит воспоминания, как мы храним деньги на чёрный день.

Баня стояла на отшибе, прячась от города и его суеты. Чёрный фасад, облупившаяся табличка без названия, заколоченное окно, сквозь которое, впрочем, всё ещё тянуло влажной затхлостью. Заброшенное здание, из которого само время уже давно выпарилось. Даже краска на дверях шелушилась, как кожа на солнце — и в этом было что-то тревожное.

Я постоял у входа, прислушался. Ветер слегка шелестел травой, где-то каркнула ворона. Всё, как в классических хоррор-фильмах, только намного хуже, потому что всё это было по-настоящему.— Шелест, приём. Вызывает Стас. Ты здесь? — решил я попросить помощи у своего внутреннего попутчика. Ответом мне была тишина. «Ну вот так всегда. Когда нужен — не дождёшься», подумалось мне. Но долго стоять у входа смысла не было. Если там, внутри, кто-то есть, то он точно знает о моём прибытии. Я глубоко вдохнул, подошёл к двери и негромко произнёс:

— Хозяин бани, выходи. Разговор есть.

Тишина повисла, как влажное полотенце на шее. Спустя мгновение раздался тихий скрип. Медленный, с паузами, словно кто-то внутри неспешно разминал кости. Дверь не распахнулась, а слегка приоткрылась. Я толкнул её, и она неохотно подалась.

Внутри было темно и жарко. Воздух в помещении был влажным и густым, как в очень хорошей парилке. Половицы хрустнули под моей ногой. Тут же откуда-то, (даже не понял откуда), раздался глухой смешок.

— Наглость — хороший повод для визита, — раздался голос. Я не мог определить точное расположение его источника. Он был где-то рядом, и в тоже время, где-то в другом мире, как звук, который ты слышишь, но не можешь найти. — Но если ты принёс с собой только её, боюсь, мне придётся запарить тебя целиком. И вообще, ты что, всерьёз думаешь, что я буду с тобой общаться без оплаты?

Я остановился. Из пара, клубящегося в дальнем углу, проступил силуэт. Он был странно плоским, вырезанным или сотканным из дыма. И с каждым шагом обретал черты: кривые плечи, длинные пальцы, густая шапка давно нечесаных волос на голове. Возможно, при более ярком свете они сошли бы за дреды, но тут, в полутьме казались свалянными колтунами. Судя по всему, одежду мой визави не носил. Его невеликое тело было покрыто чем-то вроде мха и каких-то листьев.

— Ты кто, дедуля? — аккуратно решил уточнить я.

— Тот, кого ты только что позвал, — неохотно отозвался он. — Хозяин я здесь. Можешь называть банник, так будет короче. Для тебя короче, а мне всё равно. А ты кто такой, чтобы звать меня, наглый парнишка?

— Меня можешь звать Стас. Но лучше не зови, вряд ли я приду к тебе ещё раз. Мне нужна информация.

— Всем что-то нужно. — хмыкнул он. — Кому-то информация, кому-то хорошая парная. Кто-то хочет узнать курс доллара на послезавтра. Кто-то — почему за ним придут через зеркало. Ну сначала, давай выкладывай, что ты принёс мне.

— В каком смысле принёс? — Я был удивлён.

— За информацию я беру плату. Например, с удовольствием принимаю воспоминания. Или душу, если пожадничаешь. — широко улыбнулся хозяин бани.

Я ненадолго задумался.— То есть ты заберёшь фрагмент моей памяти и я этого события никогда больше не вспомню?— Да, ты всё правильно понял. Сообразительный парнишка. — ощерился в ухмылке банник. — Ну ладно. Сейчас. Вот, есть одно, — сказал я после недолгой паузы. — Оно детское. Я считаю его не очень важным для себя.

— Ха! Все говорят «неважное», пока не отдадут. А потом плачут над фотографией сломанного детского велосипеда и не могут вспомнить почему он сломался и кто это сделал.— Как тебе его передать? Надо рассказывать? — спросил я.— Нет. Это долго и не интересно. Просто представь себе этот момент.

Я пожал плечами и закрыл глаза. Представил наш старый двор, мне тогда было лет шесть. Все ребята ушли играть на пруд, меня с собой почему-то не позвали. Я сидел на качелях, делая равнодушный вид, что мне не сильно и хотелось. Был как раз разгар лета, скорее всего самое начало августа. Помню запах пыли, раскалённого железа и крики низко летящих ласточек. А внутри — колкий клубок обидки, немного похожий на тот, что чувствуешь, когда остался один в детском саду, а мама всё не идёт и не идёт, и тебе кажется, что про тебя вообще забыли и уже никогда не заберут.

Внезапно в воздухе что-то щёлкнуло, будто порвалась тонкая плёнка. Банник закатил глаза к потолку и довольно зашипел.

— А-а-а. Одинокая гордость. С привкусом летней ржавчины. Хорошо. Сгодится на что-нибудь.

— Теперь ты, дедуля, — сказал я ему. — Наверняка уже понял, что мне нужно. Расскажи,