Читать книгу - "Постчеловек - Алексей Стацевич"

недолго думая, воткнул иглу в плечо парня. Быстро вдавив «лекарство», пояснил: — Для блокировки нервных сигналов. Обезболивающее, если совсем просто…

«Обезболивающее? Он сказал — обезболивающее? Зачем?» — вяло подумал Костя, с трудом понимая, что творится вокруг. Все происходящее виделось какими-то скачками, урывками, и ему оставалось лишь подмечать детали и пытаться собрать их воедино…

Вот рядом возникает еще один человек. На нем медицинская маска. Врач? Коллега Жоры? Или — сам Жора? Надо повернуть голову… Нет, Жора так и стоит с другой стороны кресла… К тому же второй врач — белый!.. Жора приподнимает левую руку. Не свою — Кости. Ощупывает. И кладет на подобие раскладного стола. Для подключения к коннектору?.. А что поблескивает в руках белого врача? Что-то металлическое. Он передает это «что-то» Жоре…

«Скальпель, — остатками сознания равнодушно понял Яковлев — думать было сложно. — Чтобы резать. Меня… Меня?.. Зачем?»

Пока мысли Кости раненым ленивцем метались из стороны в сторону, Жора обработал его руку антисептиком и сделал надрез на запястье, рядом со слотами для чипов.

«Сейчас брызнет кровь. Побежит. Польется. Хлынет потоком. Водопадом». — Пациент безразлично перебирал в голове возможные последствия, но нет — на месте надреза не выступило ни капельки крови.

Жора провел скальпелем от запястья и до внутренней стороны локтя. Затем, взяв зажимы, с их помощью раздвинул в стороны кожу и мясо.

Костя окончательно перестал что-либо понимать — рассудок ускользал, будто мелкая склизкая килька сквозь пальцы. Но вот увидеть на месте разреза не кровь, мясо, жилы или кости, а блеск металла… Это казалось фантастически-удивительным даже в таком его состоянии!

«Какого хре…» — успел подумать он и, то ли от страха, то ли от адреналина, то ли от введенного в организм препарата, окончательно провалился в забвение.

…Очнулся Яковлев от острого едкого запаха. Открыв глаза, не сразу понял, что лежит на одноместной койке в небольшой больничной палате — белые простыни, белые стены, белый потолок, даже пол, предположил он, тоже белый. В отличие от Жоры, что темным пятном склонился над ним с марлей в руке.

Краем глаза заметив какое-то движение, Костя повернул голову — возле койки, на стульях, расположились негромко переговаривающиеся Кэт и Федор Ильич. Девушка, внимательно слушая толстяка, кокетливо — как показалось! — хихикала. Костя затаил дыхание, стараясь понять, что именно так развеселило подругу, но не разобрал ни слова — в ушах будто пылесос гудел. Целая армия пылесосов!

— Очухался ваш хлопец! — громко сообщил негр и убрал из-под носа Кости медицинский тампон, пропитанный едкой вонючей жидкостью. Потом, закрутив крышку пузырька с надписью «Нашатырный спирт», участливо поинтересовался: — Ты меня слышишь? Понимаешь? Прекрасно… Как самочувствие?

— Бывало… и хуже, — слипшимися губами просипел парень, ощущая, насколько сложно даются слова, и подумал: — «Нет, не бывало!»

Затем, несмотря на оклик Жоры: «Лежи-лежи!», привстал. Глянул на свое левое запястье, ожидая увидеть на его месте мясо — загноившиеся раны, синюшные кровоподтеки, грубые швы… Но никаких следов от недавнего разреза не было и в помине! В голове молнией пронеслась мысль: «Неужели причудилось⁈»

Спустя секунду Федор Ильич развеял это предположение.

— Вот, держи. Твое! — Он протянул Косте чип, и тому не оставалось ничего иного, кроме как послушно взять. — Вырезали из тебя… Наша шоколадка вырезала! — пояснил мужчина.

— Что… что это такое? — поинтересовался Яковлев и жалобно попросил: — Дайте воды… во рту… пустыня.

Жора — будто только этого и ждал — протянул ему наполненный до краев граненый стакан. Успокоил:

— Пересохшее горло — это нормально после… — И, пока парень взахлеб опустошал емкость, выдал длинное незапоминающееся название лекарства.

Федор Ильич, наблюдавший за этой сценкой, усмехнулся:

— Спрашиваешь, что это такое? Чип! Из категории несъемных.

— Несъемных?

— Ага.

— И почему он так называется?

Толстяк почесал затылок — рассказывать про разновидности чипов было лень. Но грустная мысль-напоминание о том, что он обещал после процедуры ответить на все вопросы парня, не давала покоя. Потому что если уж дал слово, то выполняй!

— Смотри, Константин. Если чип информации ты можешь запросто вынуть и поставить на его место любой другой, то несъемные потому так и называются, что их невозможно снять! Они вживляются в руку при установке чип-устройства, аккурат между ним и костью, чтоб наверняка не вытащили.

— И что они делают?

Федор Ильич пожал плечами:

— Задачи у таких чипов самые разные… Конкретно вот этот очень похож на чип-айди, но служит немного для других целей…

Костя знал, что чип-айди заменяет человеку цифровой паспорт… а еще благодаря ему можно легко узнать, находился ли человек в определенное время в определенном месте. Нужно лишь задать эти две точки — время и место… И третью «точку» — самого человека.

— Для каких целей?

— Отслеживание текущего местоположения.

— То есть за мной все-таки следили? — припоминая слова Кэт о слежке, которые он тогда не воспринял всерьез, с надеждой поинтересовался Костя. С надеждой, что ответ будет «нет»!

Федор Ильич повторно пожал плечами:

— Сложно сказать, Константин. В теории — да, следили, но скорее поверхностно… К примеру, если бы ты вдруг внезапно куда-то пропал, то могла сработать отслеживающая функция, которая передала бы твое текущее местоположение… ближайшему андроиду! Для обнаружения. Тем более ты парень не простой… Так что могли и подстраховаться на твой счет. — Он достал пачку сигарет, покрутил ее в руках и убрал в карман. — Но, знаешь, на деле… Насколько мне известно, следят — то есть конкретно так следят! — только за учеными, изобретателями, врачами, служащими. Да и то не за всеми подряд, а лишь за теми, кто имеет доступ к документам под грифом «секретно»!

Яковлев бросил на Кэт многозначительный взгляд: «А вот и твой „важный источник“ обнаружился!» — читалось в его глазах.

Девушка в ответ показала большой палец: «Молодец, догадался!»

Федор Ильич не заметил эти гляделки и, закончив говорить, снова полез в карман за «пачкой табака». И на этот раз все же закурил.

— Эх, Федя, Федя, травишь ты себя, — рукой разгоняя дым, попенял ему темнокожий врач. — И нас заодно!

— Не нравится — иди, — сигаретой отмахнулся от него толстяк. — Позже тебя вызову, если понадобишься.

Жора, всем своим видом демонстрируя презрение к никотину и жалость к его невольным жертвам, показательно удалился.

— Обиделся негритенок, — рассмеялся Федор Ильич. — Хотя чего с него взять? —