Читать книгу - "На улицах Стамбула - Мария Рашова"

и страшный момент жизни мне бы сказали, что не знают меня. Ужаснее этого ничего нет. В самом страшном кошмаре такого не представишь. Именно поэтому я старался. Очень многие гнут спину и выслуживаются перед начальником на этой планете, а мой Начальник был на небесах. И меня всего трясло, так я хотел, чтобы у меня получилось, чтобы моя жизнь проходила не зря, я хотел жизнь не как у безвольной амебы, а как у действующего воина Христова. Мое оружие не было самым совершенным, но и им можно было вредить темным. Вредить темным — означает оставаться светлым, не смотря ни на что. Вредить темным — придерживаться морали. Не грешить. Исповедоваться. Находить время для молитвы. Жить по заветам. Не унывать. Что бы ни случилось, не унывать. Да, я, как дурак уже столько времени брожу бесцельно по улицам Стамбула, да я пропустил все сигналы, если они были, да, я самый нерадивый воин Христов, да, я несовершенен, да, я грешен, но я стараюсь. Я стараюсь, я делаю все, что могу, я люблю Бога, я хочу угодить ему. Жаль, что у меня пока плохо получается. Непрошеная слеза готова была скатиться в чашку кофе, странно, я никогда не плакал после драк, даже когда звездочки были перед моими глазами и потом столько месяцев лежал с сотрясением мозга, не плакал, когда сломал ногу, когда попадал в автокатастрофы, чудом оставаясь живым, когда наш самолет начал как-то падать — не плакал, подумал, что наконец то умру, и думалось, лишь бы попасть к Нему. Не плакал, когда жизнь на меня обрушивалась бетонной стеной, лишь крепче сжимал кулаки. Но как-то раз меня не пустили к святыне, чуток опоздал, поздно приехал после работы (всегда задерживают как назло, когда ты несешься к мощам святых, всегда какие то препятствия). А другой раз отказали в причастии (исповедовал все грехи за всю жизнь, а священник подумал, что я так нагрешил за неделю). И какие же глухие рыдания рвались из моей груди в этих случаях. Так обидно мне было только в детстве. Перед Богом льются такие горячие слезы, которые ты в жизни не лил никогда. Я состоял из слез, я рыдал так, как будто потерял самое дорогое, и ничто в жизни не сможет утешить меня. Самые мужественные супергерои рыдают навзрыд перед Его престолом. Все равно, что сдерживать руками плотину всю жизнь, а потом тебя гладят по голове и вся плотина прорывается так, что ты рыдаешь и не можешь остановиться. Любовь прорывает плотины. Не нужно больше держаться, сцепив зубы, можно просто любить и чувствовать безусловную, вечную любовь в ответ.

Я допил холодный кофе и вышел из булочной. В самом деле, надо что-то делать, хватит себя жалеть. Да, я бестолков, да, может я лох, ничего не понимаю, и не могу найти очевидное — место сражения, и, наконец, достойно выполнив свою миссию, вернуться, наконец, домой. Но, в конце концов, если это поручили мне, значит доверяли. Или хотели проверить? В любом случае, это меня не касается. Нужно выполнить правильно свою задачу, вот и все. «Собрался, собрался», — сказал я самому себе. Ничего еще не потеряно, ничего. Да, последние времена, да, Кали-Юга вертит нами, как хочет, да, сложно, но выдюжим. Выдюжим, и не такое выдерживали. Смогём. У нас все получится. Я шел по улицам Стамбула, желтые листья бросались мне под ноги, осень, так похожая на лето, прищуривала на меня свой янтарный глаз. Я сел напротив фонтана на площади перед Топкапы и смотрел на туристов, снующих туда- сюда, как будто они сюда не на отдых приехали, а разруливать какие то свои важные дела. Суета сует: купить сувениры, съесть симит, закупиться тряпками, обидеться на фокусника-мороженщика, обползти весь Топкапы, купить подушку с Сулейманом, торговаться за серьги Хюррем, обжечь язык горячими каштанами, плеваться жижей от турецкого кофе, кормить огромных чаек, похожих на валоцераптора- «Так много дел, — цокают турки, глядя на все на это, — Так много дел у туристов, ай-яй». Куда мы несемся так, даже на отдыхе? Зачем на природу берем с собой колонки, которые орут на весь лес? Зачем мы так заглушаем голос совести? Что мы натворили, что совесть не дает нам прохода, а мы слушаем музыку в наушниках 24/7? Я смотрел на детей, беспечно играющих с воздушным змеем у фонтана. Их мамы что-то бурно обсуждали и дети были предоставлены сами себе. Почему сейчас это такие прекрасные дети, они добры, великодушны, щедры, искренни в своих проявлениях, они любят весь мир! Что же с нами со всеми случается во взрослой жизни, почему эти прекрасные дети вырастают и становятся агрессорами и палачами? Что с нами происходит потом? Почему мы свободно даем злу войти в наши тела и тела наших детей? Благословенны те родители, которые чуть ли не с рождения приучают детей к храму, причастию, молитве. Дети этих родителей так рано познают Бога, так рано освещают свою жизнь Его присутствием. Я же родился в семье уверенных атеистов. Можно бесконечно посыпать голову пеплом и жалеть себя, но советская власть оставляла мало вариантов. Нельзя упрекать родителей: они вели себя так, как их научили. Только немногие оставшиеся в живых верующие бабушки тайком крестили внуков, а те в свою очередь прятали крестик на шее. И какое же осуждение всего класса они ловили, когда случайно во время физкультуры крестик вываливался из ворота футболки! Даже родителей вызывали в школу. Так что до веры ли было в нашей семье? Нельзя никого осуждать, а тем более родителей. Было такое время, практически все семьи были атеистами. Мне крупно повезло, что в конечном итоге я пришел к вере.

Сумерки Стамбула наблюдали за мной, я шел и распинывал ногами желтые пожухлые листья. В моем сознании была тишина, ни вздоха, ни всплеска, ни ясного света от фонаря, который бы осветил мне всю мою подводную тьму: как же я устал. Я был бесцелен в этом городе, раздавлен своим бездельем и паническими атаками вследствие своей бесполезности. Мне казалось, что я уже никогда ничего не найду и не смогу помочь даже себе, не говоря уже о других. Уныние подползает всегда незаметно. Вот ты, пышущий здоровьем и новыми идеями человек, а в следующую секунду твои плечи опущены, ты уныл и не знаешь что делать. Здоровая кратковременная истерика всегда лучше уныния. В унынии слезы твоей души капают медленно: «кап-кап», а из капающего крана, как все знают, по объему легко может вылиться