Читать книгу - "Весь Роберт Джордан в одном томе - Роберт Джордан"

столкнулись с одной из Отрекшихся, все, что он мог сделать, это выкрикнуть: «Она направляет саидин» и броситься на нее с мечом. И, несмотря на то, что она сделала с ним, он, полумертвый, цеплялся за жизнь, цеплялся за саидин, достаточно долго, чтобы Дайгиан успела заставить Отрекшуюся отступить. Поэтому запомните его имя! Эбен Хопвил! Он дрался за свою Айз Седай даже после того, как уже должен был умереть!»

Когда он замолчал, никто не решался заговорить, пока Эскаральда, наконец, не сказала, очень тихо: «Мы запомним его, Джахар. Но как Пятьдесят одна сестра оказались… связаны узами с Аша’манами?» – Она наклонилась вперед, будто ждала, что его ответ будет таким же тихим.

Юноша пожал плечами, не переставая сердиться. Ему это было безразлично. Аша’маны связали узами Айз Седай: «Элайда послала их, чтобы уничтожить нас. Возрожденный Дракон оставил приказ, что ни одной Айз Седай не может быть причинен вред, если она не будет пытаться первой причинить вред одному из нас. Поэтому Таим решил захватить и связать их узами, прежде чем у них появится такая возможность».

Итак, это были сторонницы Элайды. Есть ли разница? Возможно, есть, хоть и небольшая. Но любые сестры, удерживаемые Аша’манами, снова уравнивали положение, что было недопустимо.

«У меня есть другой вопрос к нему, Мериса», – заявила Морайя, и дождалась кивка Зеленой. – «Уже дважды ты упоминал о женщине, которая направляла саидин. Почему? Ведь это невозможно». – Шепот одобрения пробежал по шатру.

«Хотя это и невозможно», – холодно ответил мальчик, – «Но она делала это. Дайгиан передала нам то, что сказал Эбен, и она не смогла ничего обнаружить, когда та женщина направляла. Это должна была быть саидин».

Внезапно, в голове Романды звякнул маленький гонг, и она вспомнила, где слышала имя Кабрианы Мекандес: «Мы должны немедленно отдать приказ об аресте Деланы и Халимы», – сказала она.

Ей, конечно, придется объясниться. Даже Амерлин не имеет право отдавать приказ об аресте Восседающей без объяснений. С помощью саидин убиты две Сестры, бывшие близкими подругами Кабрианы, женщины, о дружбе с которой заявляла и Халима. Женщина-Отрекшаяся, направлявшая мужскую половину Источника. Они были твердо в этом уверены, особенно Лилейн, еще до того, как лагерь был прочесан вдоль и поперек, в поисках парочки. Их видели – идущими к одной из площадок для перемещений: Делану, ее служанку, несущих большие узлы и спешащих вслед за Халимой. Но они уже исчезли.

Глава 24

Мед к чаю

С самого начала своего странного плена Эгвейн знала, что ее ждут трудности, но все же полагала, что айильское умение принимать боль будет самой простой его частью. В конце концов, ее довольно жестоко наказали Хранительницы Мудрости, когда у нее был тох на счет лжи. В тот раз они били сменяя друг друга, поэтому у нее имелся кое-какой опыт. Но принять боль вовсе не означало полностью расслабиться вместо того, чтобы ей сопротивляться. Вы должны вдохнуть боль, приветствовать ее как часть себя. Авиенда говорила, что в этом случае даже во время самых сильных ударов можно смеяться и радостно распевать песни. На деле все оказалось не так уж и просто.

В то первое утро в кабинете Сильвианы она старалась изо всех сил, пока Наставница Послушниц лупила ее твердой подошвой своей туфли по обнаженному заду. Она не пыталась сдержать слезы, и даже беззвучный крик. Когда ее ноги пытались брыкаться она позволила им только вращаться пока Наставница Послушниц не зажала их между своих, довольно неловко из-за нижних юбок, и ей не оставалось ничего иного кроме как постукивать мысками ног о пол и дико мотать головой. Она пыталась выпить боль, выпить как глоток воздуха. Боль это часть жизни как и дыхание. Так видят мир Айил. Но, О! Свет, как же больно!

Когда наконец ее отпустили, как ей показалось, очень долгое время спустя, она, выпрямившись, опустила сорочку и юбки на тело, и вздрогнула. Белое платье из шерсти показалось тяжелым как вериги. Она попыталась приветствовать в себе этот обжигающий жар. Это было довольно трудно. Очень трудно. Однако, ее слезы высохли очень быстро и сами собой. Она не хныкала и не корчилась от боли. Она оглядела себя в зеркале на стене, позолота на котором истерлась от времени. Сколько тысяч женщин за прошедшие годы смотрелось в него? Все, кого наказывали в этом кабинете всегда вынуждены были смотреть на собственное отражение, чтобы поразмыслить о том, почему она здесь оказалась, но она смотрела на свое отражение не за этим. Ее лицо по-прежнему было красным, но выглядело… спокойным. Несмотря на болезненное жжение ниже спины она чувствовала спокойствие. Возможно, ей нужно попробовать спеть? Или нет. Вытащив белый льняной носовой платок из рукава она тщательно вытерла щеки от слез.

Сильвиана посмотрела на нее с удовлетворенным видом, и убрала туфлю в узкий шкаф в углу кабинета напротив зеркала. – «Полагаю, для начала я смогла привлечь твое внимание, иначе мне придется взяться за тебя всерьез», – сказала она сухо, поправив пучок волос на затылке. – «В любом случае, сомневаюсь, что увижу тебя в ближайшее время. Возможно тебе будет приятно узнать, что я задала те вопросы, о которых ты говорила. Мелари уже начала спрашивать. Женщина на самом деле Лиане Шариф, хотя только Свет знает каким образом…», – умолкнув, она покачала головой, выдвинула стул из-за стола и села. – «Больше всего она беспокоилась о тебе. Даже больше собственной жизни. Когда у тебя будет свободное время, ты можешь ее навестить. Я распоряжусь. Она в открытой камере. А теперь тебе нужно бежать, если ты хочешь успеть что-нибудь съесть перед началом уроков».

«Спасибо», – сказала Эгвейн и повернулась к двери.

Сильвиана вздохнула. – «И никаких реверансов, дитя?» – обмакнув перо в чернильницу в серебряной оправе, она принялась писать в книге наказаний мелким аккуратным почерком. – «Придется увидеться с тобой в полдень. Похоже, два первых дня после возвращения в Башню тебе придется есть стоя».

Эгвейн возможно и оставила бы все как есть, но этой ночью, ожидая в Тел’аран’риод пока Восседающие соберутся на Совет, она выработала для себя твердую линию поведения. Она должна сражаться, если хочет хоть немного преуспеть в задуманном. По крайней мере, нужно понемногу начинать. В разумных пределах, естественно. Отказ от повиновения всем приказам без исключения означал бы что она просто слишком упрямая, что могло закончиться темницей, в