Читать книгу - "Учитель. Назад в СССР 4 - Дмитрий Буров"

До меня дошли слухи, что товарищ Лиходед договорился с директором профессионального училища о взаимовыгодной сделке: Свирюгин учится по персональному графику, практически получает свободное посещение, чтобы не отвлекаться от колхозных задач. За это Владимир обязуется чинить учебную технику.

Насколько правдивы эти разговоры, я пока не выяснил, Володя ушел в глухую оборону, беседовать не желал. Помогать человеку, когда он сам не хочет помощи, труднее в разы. Да и не в моих правилах. Каждый сам хозяин своей судьбы, решение и ответственность за выбор лежит на человеке. Но все-таки я не мог оставить ситуацию просто так, потому прилагал все усилия, чтобы парень доверился мне, выговорился, пришел за помощью.

Володя на контакт шел, охотно участвовал в жизни класса, На День учителя Степан Григорьевич назначил его учителем труда в седьмом и восьмом классах. Вовка усердно готовился, но я-то видел, насколько парню тяжело крутиться как белка в колесе. С утра до занятий в мастерских, после уроков туда же, едва успев пообедав. И так до позднего вечера. Домашние задания, похоже, мальчишка делает по ночам. Разговор с матерью не состоялся, Серафима Юрьевна избегала меня, словно я прокаженный какой. почему не вмешивается школа, комсомол и оба парторга, я не понимал.

Я и с отцом Володи встречался неоднократно, но все бестолку. Упертый баран, по-другому не назовешь, свято верил в то, что никакой институт Вовке «не нужОн», он и «сам с усам, руки золотые, на жизнь заработает, а дипломы ваши только голову портят». Вот такую позицию занял Василий Васильевич Свирюгин.

И мне никак не удавалось сдвинуть его с места.

Даже маленькая победа не радовала. Свирюгин старший после бесед с участковым в милицейском участке, после моих, прямо скажем, угроз, угомонился, перестал распускать руки. Пить, к сожалению, не бросил, но хоть что-то. Лена Верещагина по секрету рассказала, что к воспитанию дяди Васи подключился и председатель колхоза. Честно говоря, лично я не впечатлился. Помогать товарищ Лиходед стал только тогда, когда я начал раскачивать лодку. Похоже, решил отделаться малой кровью.

— Митрич, ты никак бабу поменял? А что ж Федоровна? Хост не отчекрыжила?

— Ай да, Митрич, ай да молодец!

— А ничего так красота. Девушка, а давайте знакомиться, зачем вам старый хрыч? Я помоложе буду, да и комбайнер знатный!

Я с удивлением вслушивался в глумливо-шутливые пьяные реплики мужиков, которые стояли на улице возле столовой. Кого там уже Митрич привел, что мужское население Жеребцово так возбудилось. Точно, он же за кем-то ездил. Но зачем на свадьбу приволок постороннего? Или это сюрприз для новобрачных?

— Ты гляди, я те сам кочерыжку-то обрублю, Федорыч. Не погляжу, что ты комбайнер. Кочерыжка-от для комбайну без надобности. Тама главное что?

— Что? — поддались на провоцакию мужики.

— Мозг! А у тебя его нету, как и не было! — выдал дядь Вася. — Проходьте, проходьте, Оксана Игоревна, не слушайте балаболов. Они языком-то все молоть горазды, -продолжа разоряться Василий Дмитриевич. — А ну, посторонись, ишь, вылупились. Чего на девку таращитесь? Вы им того самого, Оксана Игоревна, разом всем уколы пропишите, чтобы, значитца, ум-то на место лег. ДА иголку потолщее.

— Я первый в очереди! — захохотал кто-то молодым голосом. — Так это что, новая фельдшерица, что ли?

— Она самая, Оксана Игоревна Гринева! — торжественно объявил Митрич.- Прошу любить и жаловать, рук не распускать, языки и прочие части тела держать при себе! — сурово припечатал дядь Вася. — Не переживайте, Оксана Игоревна, это они с виду такие дурные да грозные, а поглубже копнешь, да укольчик покажешь, так и все, сдуются как пузырь.

Так вот за кем ездил Митрич в район или куда он там говорил. За новым специалистом в фельдшерский пункт. Видать, симпатичная девчонка, раз сельские парни так возбудились.

Я двинулся на выход.

— Ой, извините, пожалуйста, — ойкнула девушка, налетев на меня в дверях.

— О, Ляксандрыч! Знакомься, Оксана Игоревна, докторша новая! Я вот привез… кого убили-то? — довольно завопил Митрич. — Веди, показывай. Ты прям счастливчик, Ляксандрыч. То Стеша в гробу, то мертвяк на свадьбе! С тобой опасно-то по гостям-то ходить! — хохотнул дядь Вася.

— Добрый вечер, — придержав девушку за локоть, чтобы она не упала, поздоровался я.

— Здравствуйте, — вежливо ответила новенькая, аккуратно освобождаясь из моего захвата.

«Ишь ты, строгая», — хмыкнул про себя.

— Так все, Василий Дмитриевич., ложная тревога, — посторонившись, чтобы пропустить медичку и Митрича, кинул вслед.

— Это что же, ложный вызов? — резко останавливаясь и разворачиваясь ко мне, хмуря лобик, сердито поинтересовалась девушка в белом халатике с медицинским саквояжем в руках.

— Отчего же. Тело имеется. Пьяное. Голова разбитая тоже. Вам туда, — указал рукой прямо по коридору. — Вон видите, председатель и парни стоят? Вот туда и унесли живой труп. Спит, храпит, голова разбита — это да. А так живее всех живых.

— Ясно, — фельдшерица недовольно скривилась, развернулась и пошла по указанному мной адресу.

— Ну ты, Егор Ляксанлдрыч! Такая деваха! А ты! Эх ты! — покрутил головой Митрич, махнул рукой и зашагал вслед за Оксаной Игоревной.

«А хороша девчонка, — глядя вслед, подумал я. — Прав Митрич, сложно ей у нас придется. Все кобели в округе тропку протопчут в медицинский домик».

Оксана Игоревна Гринева на мой вкус оказалась просто красавицей. Той самой из русских народных сказок и картин русских художников. Русая коса до пояса толщиной в мое запястье, невысокая, с достаточно пышной грудью, не большой и не маленькой, самый раз, чтобы в мужскую ладонь аккуратно ложилась. Правильные черты лица, чуть вздёрнутый носик, пухлые губы, не порченные помадой. Изящные темные брови, ямочки на щеках, и строгий взгляд кажется зеленых глаз. Все, что я успел рассмотреть в свете неяркой коридорной лампы.

Я проводил фельдшерицу задумчивым взглядом и, наконец, вышел на крыльцо, отошел чуть в сторону от галдящих мужиков, обсуждающих достоинства новой докторши, достал коробок спичек, чиркнул спичкой и прикурил.

Из головы не выходил образ Оксаны Игоревны, строго сжатые губы, серьезные большие глаза. На мгновение я представил, как будут смотреться русые косы, если их расплести в процессе…

«Так, Саныч, прикрути-ка фантазию! — резко осадил себя, почувствовав, как молодое тело Егора Зверева с резвостью отзывается на мои крамольные мысли. — Похоже, попал ты, Егор Александрович, — хмыкнул я, отгоняя образ фельдшерицы. — Или все-таки я попал?» — глубоко затягиваясь, поинтересовался у