Читать книгу - "Психокинетики-2 - Рома Ньюман"

Александр прописал последнюю команду. Оставалось нажать клавишу ввода, и Ядро вновь вернется в полное его распоряжение — а уж он-то теперь точно знал, что нужно делать.

По центральному залу пронесся хриплый старческий вопль. Обернувшись, Александр увидел, как в его сторону на всех парах несется пожилой профессор. Глаза широко раскрыты в каком-то ненормальном героическом порыве, над плечом — занесенная для удара клавиатура.

— Стой, дурак! — Кравчук инстинктивно выставил руку, чтобы защититься от удара.

А затем произошли две вещи.

Во-первых, одной рукой он таки успел щелкнуть клавишу «Enter». Ряд введенных команд побежали в процессор, приказывая отключить экранирование и поднять крышку саркофага. Ядро освобождено.

А во-вторых, он не смог сдержать импульс. Бурлящая внутри него кипучими страстями невидимая энергия послушно соскользнула с ладони. Помещение озарила яркая вспышка. Профессор Гинзбург замер как вкопанный буквально в шаге от Александра. Взятая на вооружение клавиатура уже преодолела треть намеченной траектории, выцеливая затылок Кравчука.

Только это был уже не профессор. Совершив непоправимое, Кравчук медленно опустил руку. Как ребенок, из шалости убивший домашнее животное, он растерянно смотрел на то, во что превратился Лев Давидович.

Одежда на теле ученого сгорела в одно мгновенье вместе с кожей. Вместо умных зеленых глаз зияли две казавшиеся бездонными дыры. Обугленный череп наводил ужас уродливым оскалом обнаженных челюстей. Покрытый серым пеплом скелет замер в последнем броске, скрюченными головешками сжимая остатки пластика.

— Твою… мать…

Александр стоял напротив мертвеца, безвольно свесив руки.

Саркофаг пришел в движение.

Поднялся защитный экран — тяжелая крышка из свинцового сплава, призванная уберечь окружающих от воздействия разного рода излучений. Разъехались в стороны неожиданно тонкие створки самого саркофага.

Словно надутый гелием шарик, всплыло Ядро. Опасного для человечества выброса, о котором предупреждал Гинзбург, не случилось. Поднявшись на высоту человеческого роста, артефакт, похожий на искрящегося золотым светом ежа, замер на несколько секунд, словно оценивая обстановку, затем поплыл к Александру.

Однако Кравчук происходящего в упор не замечал. Он оторопело таращился в глазницы мертвеца. Казалось, сердце перестало биться.

Он сделал это вновь — лишил человека жизни. Вот только если уничтожение Сухоставского еще можно пытаться оправдать в своих же глазах, то Гинзбург… Никакой угрозы тщедушный старик не представлял, и уж конечно, злодеем не был. Просто дед, обезумевший от страха перед решительными действиями своего работодателя.

— Блин, как же так, док… — застонал Кравчук, а две черные дыры продолжали неумолимо засасывать его тяжким грехом смертоубийства.

Однако раскисать было не время. Волевым усилием Александр взял себя в руки и принялся прокачивать сложившуюся ситуацию.

В целях информационной безопасности центральный зал не был оборудован системой видеонаблюдения. Охране, контролировавшей все остальные помещения на территории, было невдомек, что здесь происходит, да и доступа к лабораторным установкам не имел никто, кроме ученых.

Следовательно, об убий… о гибели Гинзбурга никто не знает. На проходной ведется строжайший учет прибывших и убывших с объекта людей. Если Гинзбург не отметится при выходе с территории, могут поползти ненужные слухи. Как быть?

Легко. Лаборатория оборудована скрытым подземным ходом, расположение которого неизвестно даже охране. То есть плечистые парни в черном камуфляже, конечно, в курсе, что где-то имеется тоннель, но расположение входа в него — тайна за семью замками.

Следовательно, можно обстряпать все таким образом, словно Гинзбург уже давно тайно покинул «КравЛаб». Александру оставалось лишь предупредить охранников на КПП и сказать им, чтобы ученого задним числом вычеркнули из списков пребывающих на территории. Едва ли «вратари» усомнятся в словах босса.

Такой вариант казался Кравчуку вполне убедительным — ведь порой он сам уходил с помощью секретного тоннеля.

Оставалось главное — избавиться от тела.

Лаборатория располагала двумя камерами термической обработки. Обычно они применялись при проведении экспериментов со сверхмалыми или сверхвысокими температурами. Идеально.

Кравчук нацепил рабочий халат и прорезиненные перчатки. Подступил к застывшему в нелепой позе трупу, не зная, с какой стороны за него ухватиться. В конце концов взялся за плечи.

Он ожидал, что при соприкосновении останки рассыплются в труху, однако скелет оказался на удивление прочным. Кравчук оторвал его от пола и перетащил в одну из термокамер. Попытался поставить — не ставится.

В чем дело? Александр посмотрел вниз, и оказалось, что у трупа отвалились ступни. Кравчук обернулся. Вон они, прилипли к полу в том месте, где покойного настиг смертоносный импульс психокинетической энергии.

Ругнувшись, Александр бережно опустил головешки на пол камеры. Вернулся к ступням, кое-как отклепал от кафеля, подкинул ко всему остальному.

Следом отправились фартук и перчатки.

Закрыв герметичную дверь, Александр припал к смотровому окну и задействовал пирокинез. Труп ученого вспыхнул с таким неистовством, будто был из бумаги, облитой бензином. Александр увеличивал внутреннее напряжение, повышая температуру горения.

В памяти всплыли тела двух наемников, сожженные за домом.

«Это уже четвертое твое убийство… Ты еще способен остановиться?..»

Останки Льва Давидовича обратились в прах. Кравчук нажал клавишу постобработки. Потоки сжатого воздуха и мощнейший брандспойт очистили камеру от улик, унося крохотные частицы выдающегося физика в канализацию.

Александр глубоко вздохнул, пытаясь унять подступившую дрожь. Он прошел в служебный туалет, умылся холодной водой и вытерся бумажным полотенцем.

Тела больше нет.

Следы борьбы? Лаборатория пострадала вследствие вышедшего из-под контроля эксперимента — тому в случае чего будет масса подтверждений со стороны команды исследователей.

Практически идеальное преступление…

«Послушай себя — что ты несешь?! Говоришь как закоренелый убийца. Но ты же не такой. Не можешь быть таким. Ты не монстр! Ты лишь преодолеваешь преграды».

Александр окончательно взял себя в руки. И наконец обратил внимание на Ядро.

Артефакт по-прежнему парил возле раскрытого саркофага. Источаемое им яркое золотое свечение озаряло и без того светлое помещение. Это было прекрасно и пугающе одновременно.

Влекомый смутными догадками, Кравчук потянулся к «ежу». Излучение тут же скользнуло на ладонь. Эфемерный свет проник под кожу, помчался по сосудам и костям, пока не остановился в груди Александра — у самого сердца.