Читать книгу - "Ворота богини Иштар - Александр Васильевич Чернобровкин"

по имени Клио. Так греки называют музу истории. Имя было одной из причин, почему я выбрал именно эту девушку, но главной — она подходила по психотипу Дарабу. Пора ему жениться, чтобы не задурил. На время перехода обслуживала меня. На поводу у мерина была кобыла, нагруженная добычей и продуктами на дорогу. Прибарахлился я на славу. Оказалось, что в кувшине с благовонным маслом были спрятаны красивейшие золотые женские украшения с сердоликами и лазуритами греческой работы: два ожерелья, бусы, три пары сережек и четыре браслета. Кто и почему кинул их туда, теперь уже не узнаешь. Да и какая мне разница⁈ Предыдущие хозяева приобрели эти драгоценности уж точно не на заработанное по́том и мозолями.

До Каркемиша следовали по суше, а в этом городе я нанял вместе с еще тремя попутчиками небольшую речную галеру, скинувшись по десять серебряных драхм, на которой вместе с лошадьми отплыли в Вавилон. Добрался за шесть дней с половиной дней с учетом ночевок на берегу, сократив время в пути почти на месяц. Наглядный пример того, что деньги — это время и порой наоборот.

Дома было все в порядке. Урожай собрали, указанное мной количество заложили на хранение, остальное продали. Из вырученных денег оплатили вспашку междурядий в саду и на винограднике и поле, на котором посеяли пшеницу Приведенным трофеям обрадовались, потому что я подарил Лале бусы из сердолика, золотые сережки и два браслета, а Дараб получил Клио. За время путешествия я научил ее, как делать приятно мужчинам, так что пацан был на седьмом небе от счастья. Как заведено веками, невестка не понравилась свекрови Захре, но кому интересно мнение одной рабыни о другой⁈

30

На следующий день я навестил купца Мардукшумибни, который недавно вернулся из Суз, забрал у него данное в кредит серебро. Часть набежавших процентов он выплатил мне каолином, привезенным оттуда. Заодно рассказал, что летом на южные районы Тигра прилетела саранча. Она там обитает постоянно, потому что много любимой еды — молодых побегов тростника и камыша. Предыдущая зима была теплая и сравнительно сухая. Из-за этого разлив Тигра был не очень и, как следствие, тростник и камыш уродились плохо, что и подтолкнуло самок производить «походное потомство». Безобидные кузнечики меняют цвет с зеленого на серый, коричневый, становятся крупнее и подвижнее, сбиваются в огромные стаи и отправляются на поиск новых пастбищ, уничтожая всю зелень на своем пути. Грызут даже стебли созревших зерновых, срезая их, как серпом. Я знал, что на следующий год саранча с высокой долей вероятности полетит дальше по берегам реки Тигр, опустошит поля, огороды, сады, виноградники. Оттуда в Вавилон поступает зерно, бобы, кунжутное масло… Значит, цены на продукты взлетят, а может, и голод начнется. У меня на шее пять человек. Один пока сиську сосет, но мать его ест за двоих. Так что надо подсуетиться, чтобы потом не голодать и переплачивать огромные деньги за пресную лепешку.

Оставалось недели две-три — по погоде — на то, чтобы посеять ячмень. Я нанял три десятка рабочих и три лодки и под руководством Хашдаи на четвертой отправил на целинные, бесхозные земли выше по течению Евфрата, чтобы быстро заготовили нужное мне количество сыромолотого гипса и фосфоритов, а сам занялся покупкой поля. Несколько маленьких в разных местах создали бы много необязательных проблем. Лучше приобрести одно большое, но такие были только в собственности храмов и царей. До неба высоко, а до царя далеко, поэтому я отправился в храм богини Иштар.

Главной жрицей там пожилая женщина по имени Иштариттия (Богиня Иштар со мной), то ли рыжая от рождения, то ли подкрашивает волосы хной с добавками или каким-нибудь другим красителем, потому что цвет темноватый, с шоколадным оттенком. Приняли меня в глухом помещении, освещенном тремя лампами с оливковым маслом с цветочными ароматизаторами и расположенном на втором ярусе над основанием, куда провел с первого по внутренней лестнице управляющий лет пятидесяти семи с редчайшей в этих краях плешью на темени между курчавыми седыми волосами, из-за чего казался мне монахом. Главная жрица — старуха с пигментными пятнами на руках и щеках — сидела на троне из темного дерева, покрытого лаком, на котором играли отблески колеблющихся язычков пламени. Откуда-то вдувался легчайшей струей воздух, но я не понял, как устроена система кондиционирования помещения, почему в коридоре и на лестнице не чувствовал его, а здесь есть, но дует явно не через дверной проем, а других отверстий не обнаружил.

— Я правильно поняла, что ты хочешь купить поле, а не стать ерресу (земледельцем) по договору имитту или суту? — задала Иштариттия уточняющий вопрос.

Ерресу — это арендатор поля, а сада — лакуруппу. По договору имитту он сажает то, что считает нужным или что потребует храм. Ему даже могут дать в долг семена, работников, инвентарь и скот. Где-то за месяц до сбора урожая приходит представитель храма, определяет, сколько выросло и сколько надо сдать. За это ерресу заплатят за вычетом долгов шиссинну — заранее оговоренное количество выращенных им продуктов или часть урожая от одной трети до четырех пятых. Если сдашь меньше, попадешь в кабалу, часто пожизненную. По договору суту заранее указывалось, на какую сумму ерресу должен отдавать продуктов каждый год, независимо от урожая; все риски и фарт на нем.

— Именно так, — согласился я. — Не желаю быть икарру (пахарем).

Так называли тех, кто работал на чужих землях. Как и тысячу двести лет назад, вавилоняне делятся на тех, кто имеет собственное дело, и наемных работников. Вторые считались ниже, даже если были намного богаче, занимали должность первого советника царя или главного управляющего храма.

— Какое поле ты хочешь купить? — поинтересовалась Иштариттия.

— Которое возле Нового города на правом берегу вашего канала площадью один буру и восемь ику (двадцать шесть ику или девять и семнадцать сотых гектара), — ответил я и сообщил свою цену: — Заплачу золотом из расчета по восемь шиклу серебра за один ику. Всего получится три манну и двадцать семь с половиной шиклу серебра или девятнадцать шиклу (почти сто шестьдесят грамм) золота.

— Поле возле канала стоит двенадцать шиклу за ику, и золото мы меняем по десять с половиной на один, а не по одиннадцать, как хочешь ты, — вставил свои ржавые три копейки управляющий.

— То-то я смотрю оно уже четвертый год под паром. Наверное, так много желающих купить его по двенадцать или взять в аренду за четыре пятых