Читать книгу - "Весь Роберт Джордан в одном томе - Роберт Джордан"

— Вот, – раздраженно сказала Эгвейн, протягивая ей бумажку. Не время подпрыгивать и дергаться! – Ты уже знаешь про Кайрен? – Конечно, она должна была знать, но Эгвейн все равно сказала: – Ты внесла необходимые коррективы?

Необходимые коррективы. Свет, она становится такой же напыщенной как Романда. Она была на взводе. Только сейчас она, наконец, додумалась обнять саидар и сплести стража от подслушивания; и только после того, как Страж был установлен, она подумала, что сегодня неподходящий день для того, чтобы кто-нибудь заподозрил, что ей есть, что обсуждать наедине с Суан.

Суан не нервничала. Она переживала бури и посильнее. И, можно даже сказать, что ей удалось не утонуть. Сегодняшний день для нее, по сравнению с прежними бурями, был лишь немного ветреным.

— В этом нет надобности, пока мы не уверены насчет лодок, Мать, – спокойно ответила она, опуская свои папки на стол и аккуратно пристраивая их между чернильницей и коробочкой для песка. – Чем меньше времени будет у Боде на раздумья, тем меньше шансов, что она ударится в панику. – Спокойная, как вода в пруду. Даже убийство двух Сестер не могло нарушить ее спокойствия. Или тот факт, что вместо одной из них приходится отправлять плохо обученную Послушницу.

Однако, прочитав записку, она нахмурилась.

— Сначала сбегает Фаолайн, – проворчала она. – А теперь Теодрин приносит это тебе, вместо того, чтобы принести мне. У этой девчонки меньше мозгов, чем у летучей рыбы! Можно подумать, что ей хочется, чтобы кто-нибудь понял, что она для тебя присматривает за Романдой. – Присматривает. Мягкая форма, чтобы сказать «шпионит». Они обе упражнялись в эвфемизмах. Это приходит вместе с титулом Айз Седай. Сегодня эвфемизмы раздражали Эгвейн.

— Может, она и хочет, чтобы ее раскрыли. Может, она устала от того, что Романда указывает ей, что делать, что говорить, и что думать. У меня здесь была Принятая, которая усмехнулась, посмотрев на шаль Теодрин, Суан. – Та только отмахнулась.

— Романда всем пытается указывать, что делать. И что думать. А что до всего остального, когда-нибудь все изменится. Теодрин и Фаолайн смогут поклясться на Клятвенном Жезле. Не думаю, что кто-то может настоять, чтобы они прошли испытание на шаль сейчас. Но до тех пор, они должны принимать то, что есть.

— Этого недостаточно, Суан. – Эгвейн удалось сохранить ровный тон, но для этого пришлось приложить усилие. Она, по крайней мере, подозревала, во что втравила этих двоих, когда приказала им присоединиться к Романде и Лилейн. Ей было необходимо знать, что затевают Сестры, и необходимость не исчезла, но она перед ними в долгу. Они первые поклялись ей в верности, и, причем, по собственной воле. Кроме того… – Многое из того, что можно сказать о Теодрин и Фаолайн, можно сказать и обо мне. Если Принятая может выказывать им неуважение… – Ну этого-то ей бояться нечего. Проблема была в сестрах. Особенно в Сестрах. – Суан, у меня нет никакой надежды объединить Башню, если во мне сомневаются Айз Седай. – Суан громко фыркнула.

— Мать, сейчас даже Лилейн и Романда знают, что вы истинная Престол Амерлин, хотят они этого, или нет. Эта парочка и рядом не стояла с Диане Ариман. Думаю, они смотрят на вас, как на еще одну Эдарну Нореговну.

— Возможно, так оно и есть, – сухо сказала Эгвейн. Диане считали спасительницей Белой Башни, после неудачи Бонвин с Артуром Ястребиное Крыло. Эдарна же считалась самой великой интриганкой, когда-либо получавшей жезл и палантин. Обе они были очень сильными Амерлин. – Но, как ты мне напомнила, нужно быть уверенной, что я не закончу так же, как Шейн Чунла. – Шейн начинала как сильная Амерлин, заботящаяся о Башне и Зале Совета, а закончила как марионетка, которая выполняла то, что ей было приказано.

Суан кивнула, подтверждая и соглашаясь. Она действительно учила Эгвейн истории Башни, и часто рассказывала ей о тех Амерлин, которые плохо кончали. Включая про саму себя.

— Однако, здесь другой случай, – пробормотала она, постукивая пальцами по бумажке. – Когда я доберусь до Теодрин, я сделаю так, что она захочет снова стать Послушницей! И Фаолайн! Если они думают, что теперь могут увильнуть, то клянусь, я выпотрошу их как свиней!

— Кого ты выпотрошишь? – спросила Шириам, проходя сквозь стража вместе с порывом холодного воздуха.

Из-за стула Эгвейн чуть снова не упала на пол. Ей нужен такой стул, который не пытался бы сложиться всякий раз, когда она шевелилась. Ей хотелось верить, что Эдарна никогда не вскакивала, словно от удара розгой по спине.

— Никого, кто бы тебя касался, – спокойно ответила Суан, опуская бумажку в пламя одной из ламп. Она быстро загорелась, и потом Суан прихлопнула ее ладонями и выкинула пепел. Только Эгвейн, Суан и Лиане знали правду о Фаолайн и Теодрин. И они сами тоже, конечно. Хотя, помимо этого, было еще много всего, о чем не знала ни одна из них.

Шириам хладнокровно встретила отпор. Рыжеволосая Сестра, казалось, полностью оправилась после фиаско в Зале Совета. По крайней мере, она по большей части восстановила внешнее достоинство. Глядя, как Суан сжигает записку, она слегка прищурила свои большие зеленые глаза, и притронулась к голубой накидке, свисающей с плеч, словно напоминая себе, что она еще там. Она не обязана была выполнять приказы Суан, поставить свою Хранительницу в такое положение Эгвейн считала просто грубостью, но Шириам очень хорошо знала, что Суан тоже не обязана выполнять ее приказы, и это должно было ее раздражать, теперь, когда Суан стояла настолько ниже нее в Силе. Знание факта, что есть секреты, в которые она не посвящена, должно было раздражать ее еще больше. Однако, Шириам придется с этим смириться.

Она тоже принесла записку, которую положила на стол перед Эгвейн.

— По дороге сюда, Мать, я встретила Тиану, и пообещала ей, что передам вам это.

«Это» – было сегодняшним сообщением о беглянках, хотя такие сообщения поступали не каждый день, и даже не каждую неделю с тех пор как Послушниц разделили по семьям. Кузины поддерживали друг друга, когда им было плохо, и отговаривали друг друга от совершения ошибок, вроде побега. На листке стояло только одно имя. Николь Трихил.

Эгвейн вздохнула и положила листочек обратно. Она думала, что жажда Николь к знаниям сможет удержать ее здесь, неважно, насколько та была разочарована. И все же. Она не могла сказать, что ей жаль увидеть подобную