Читать книгу - "Весь Роберт Джордан в одном томе - Роберт Джордан"

Снаружи по замерзшим колеям улиц катились телеги с большими колесами, нагруженные огромными бочками для воды, с грудами наколотых дров или мешками угля, а возницы и люди, сидящие на телегах, кутались в свои плащи, спасаясь от холода. Как обычно, семейки Послушниц спешили по деревянным тротуарам, и, не замедляя движения, успевали оказать знаки почтения проходящим мимо Айз Седай. За неоказание должного почтения Сестре Послушницу могли высечь, но высечь также могли и за промедление, а учителя в этом отношении были куда придирчивее Айз Седай, попавшихся навстречу. Эти, по крайней мере, могли понять, почему Послушницы пробегают мимо.

Одетые в белое женщины, завидев край полосатого палантина, высовывающийся из-под капюшона Эгвейн, все еще шарахались в сторону, но она не позволяла своему настроению испортиться больше, чем оно уже было испорчено, тем, что Послушницы приседают в реверансах на улице, поскальзываясь на обледенелой земле и почти падая до того, как кузины успевали их подхватить. «Кузины» – так называли себя члены одной семейки послушниц, и казалось, это помогает им сблизиться еще больше, словно они и в самом деле были родственницами, и при том близкими. Что действительно портило ей настроение, так это несколько Айз Седай, которых она видела там и сям, скользящих по тротуарам, мимо приседающих Послушниц. Между ее палаткой и кабинетом Амерлин ей попалось не более дюжины, но каждая третья из четырех была укутана словно плащом свечением Силы. И они чаще попадались парами, а не поодиночке, в сопровождении всех своих Стражей. И каждая выглядела настороженной, неважно, было ли вокруг них свечение или нет. Их капюшоны постоянно поворачивались из стороны в сторону, словно они проверяли все, что попадало в поле их зрения.

Это напомнило ей эпидемию пятнистой лихорадки в Эмондовом Лугу, когда все ходили, прижимая к носу платки, смоченные в бренди. Дорал Барран, бывшая тогда Мудрой, сказала что это поможет избежать заражения – закрывать нос платком и смотреть, кто следующий покроется пятнами и свалится с ног. Прежде, чем лихорадку удалось остановить, умерли одиннадцать человек, но прошел целый месяц с тех пор, как заболел последний человек, прежде чем остальные решили отложить свои платки в сторону. Еще очень долго запах бренди напоминал ей о лихорадке. Сейчас она снова его вспомнила. Две Сестры были убиты прямо посреди лагеря, мужчиной, который мог направлять, уж не говоря о том, что он мог приходить и уходить когда захочет. Страх распространялся среди Айз Седай быстрее, чем могла бы пятнистая лихорадка.

Палатка, которую она использовала как кабинет, когда она пришла, была уже нагрета, а от жаровни исходил аромат розового масла. Зеркальные светильники и настольная лампа были зажжены. Ее распорядок был прекрасно известен. Повесив свой плащ на вешалку в углу, она села за письменный стол, автоматически поймав неустойчивую ножку стула, которая всегда старалась подвернуться. Все, что ей надо было делать – это следовать своему распорядку. Завтра, она сможет объявить о том, что было сделано.

Первая посетительница оказалась абсолютно нежданной, буквально последней женщиной, которую она ожидала увидеть у себя в кабинете. Теодрин была стройной, румяной Коричневой, доманийкой с кожей медного оттенка и упрямым ртом. Однако, она, казалось, всегда была готова улыбаться. Она скользнула по ковру, подойдя так близко, что бахрома ее шали задела письменный стол. Поскольку она сделала официальный реверанс, Эгвейн протянула руку, чтобы она могла поцеловать ее кольцо Великого Змея. На формальность следовало отвечать формальностью.

— Романда хочет узнать, может ли она увидеться с вами сегодня, Мать, – сказала стройная Коричневая. Мягко, но в ее голосе слышалась настойчивость.

— Передай ей, что я жду ее в любое время, которое она выберет, дочь моя, – осторожно ответила Эгвейн. Теодрин, не меняя выражения лица, сделала еще один реверанс.

Когда Коричневая Сестра повернулась, чтобы уйти, мимо нее в палатку откидывая назад белый капюшон, отороченный тесьмой, влетела одна из Принятых. Эмара была тоненькой девушкой, и невысокой как Нисао. Казалось, дунь ветер посильнее, и она улетит, однако, она твердой рукой управляла Послушницами, которых вверили ее попечению, тверже, чем многие из Сестер. Но при этом, она была очень строга к себе, а жизнь Послушниц и должна быть тяжелой. Серые глаза Эмары пробежали по бахроме шали Теодрин, и ее рот скривился в презрительной ухмылке, прежде чем она стерла ее с лица, и раскинула свои белоснежные юбки в реверансе перед Эгвейн. На щеках Теодрин запылали пятна.

Эгвейн ударила ладонью по столу, достаточно сильно, что подпрыгнули каменная чернильница и коробочка с песком.

— Ты забыла, как оказывать почтение Айз Седай, дитя? – резко сказала она.

Эмара побледнела. В конце концов, у Амерлин была крутая репутация, и поспешно отвесила Теодрин еще более глубокий реверанс, на что та, прежде чем выскользнуть из палатки, причем гораздо скорее, чем она вошла, ответила скованным кивком, словно у нее внезапно одеревенела шея.

Эмара, запинаясь и нервничая, отчего ее иллианский акцент стал еще заметнее, изложила просьбу Лилейн встретиться с Амерлин. Раньше, Романда и Лилейн были куда менее вежливы, появляясь без предупреждения, когда им было угодно, но с момента объявления войны Элайде, многое изменилось. Не все, но достаточно много. Эгвейн ответила на просьбу Лилейн так же, как и на просьбу Романды, только в более сжатой форме, и Эмара, чуть не падая, сделала реверанс, и практически выбежала из палатки. Еще один гвоздик, чтобы сколотить легенду про Эгвейн ал'Вир, Престол Амерлин, рядом с которой Серейлле Баганд выглядит мягкой, как подушкой из гусиного пуха.

Как только Принятая ушла, Эгвейн подняла руку и хмуро посмотрела на то, что лежало под ней. Сложенный квадратик бумаги, который Теодрин положила на стол, целуя ее кольцо. Развернув его, она нахмурилась еще больше. Надпись на листочке была ясной и четкой, но с краю темнела клякса. Теодрин была очень аккуратной. Возможно, она старалась соответствовать обычной небрежности Коричневых.

Романда отправила двух Сестер в Кайриэн, чтобы провести расследование той истории, которую рассказывают Желтые. Я не знаю, что это за слухи, Мать, но я это выясню. Я слышала, как одна из Сестер упоминала Найнив, но не о том, что та была в Кайриэне, а как если бы слухи касались ее.

Глупая женщина, она даже подписалась!

— Что это у вас, Мать?

От неожиданности Эгвейн подскочила, и едва успела поймать ножку стула, прежде, чем она упала на ковер. Она перевела взгляд на Суан, которая стояла у входа в палатку с накинутой на плечи шалью с голубой бахромой, прижимая к груди