Читать книгу - "Весь Роберт Джордан в одном томе - Роберт Джордан"

Кресла служили Певаре так же хорошо, словно их сделали вчера. Кресло Тарны было весьма уютно, благодаря нескольким дополнительным подушкам, но та слишком скованно присела на краешек. Никто никогда не назвал бы ее мямлей, так что оставалось предположить – она встревожена.

— Я не уверена, есть ли что праздновать, – сказала она, прикоснувшись пальцами к накинутому на плечи небольшому красному палантину. Точный оттенок не был предписан. Лишь бы любой, кто видел, понимал, что его цвет красный. Тарна выбрала ослепительно алый. – Элайда настаивала, и я не могла отказаться. Многое изменилось с тех пор, как я покинула Башню. И внутри ее, и в мире. Алвиарин сделала всех… осторожными… по отношению к Хранительнице Летописей. Я подозреваю, что кое-кто захочет высечь ее розгами. Когда она, в конце концов, вернется. И Элайда… – Она сделала паузу, чтобы глотнуть вина, но когда опустила кубок, беседа изменила направление. – Я часто слышала, как тебя называли пренебрегающей условностями. Я даже слышала, что ты когда-то говорила о своем желании иметь Стража.

— Меня называли и гораздо хуже, – сухо заметила Певара. Что эта женщина собиралась сказать относительно Элайды? Вдобавок, слова прозвучали так, словно будь ее воля, она отказалась бы от палантина Хранительницы. Странно. Тарну едва ли можно было назвать скромницей или избегающей ответственности. Промолчать было лучшим выбором. Особенно о Стражах. Она слишком часто твердила об этом желании, что оно стало общеизвестным. Кроме того, стоит продержать язык за зубами достаточно долго, и собеседник сам продолжит разговор. Хотя бы лишь для того, чтобы заполнить паузу. С помощью молчания можно многое узнать. Она медленно пригубила вино. На ее вкус в нем было слишком много меда и не достаточно имбиря.

Все еще скованная, Тарна поднялась и шагнула к камину. Там она остановилась, уставившись на заключенные в белые лакированные оправы миниатюры. Тарна подняла руку, чтобы коснуться одного овала из кости, и Певара почувствовала, как плечи напрягаются независимо от ее воли. Георг – самый младший из ее братьев. Ему было всего двенадцать, когда он погиб, как погибли и все остальные люди на тех портретах, во время восстания Друзей Темного. Они не были богатой семьей, которая могла позволить себе заказать портреты из кости. Но, как только Певара скопила достаточно монет, она нашла живописца, способного воспроизвести ее воспоминания. Георг был красивый и высокий для своих лет мальчик. И отчаянно смелый. Много позже она узнала, как умер ее маленький братик. С ножом в руке, стоя над телом отца и пытаясь защитить мать от толпы. Так много лет миновало с тех пор. Они все были бы давно уже мертвы. И дети их детей тоже. Но есть ненависть, которая не умрет никогда.

— Возрожденный Дракон – та'верен, насколько я слышала, – наконец сказала Тарна, все еще вглядываясь в портрет Георга. – А ты не думала, что это он повсюду переделывает судьбы? Или мы сами меняем будущее, шаг за шагом, пока не окажемся там, где не ожидали?

— Что ты имеешь в виду? – ответила Певара, чуть более резко, чем хотела. Ей не нравилось, что женщина, так пристально разглядывала портрет ее брата во время разговора о мужчине, который мог направлять Единую Силу. Даже если тот был Возрожденным Драконом. Она едва сдержала готовую сорваться с губ дерзость, потребовав у Тарны обернуться. Невозможно прочесть по спине собеседника то, что может выдать лицо.

— Я не ожидала в Салидаре больших трудностей. Крупных успехов, впрочем, тоже. Но то, что я обнаружила… – Дернулась ли при этих словах ее голова, или она просто изменила угол, под которым смотрела на миниатюру? Тарна говорила медленно, словно с затаенным желанием убежать от воспоминаний. – Я оставила слугу с клеткой для голубей в дне пути от Салидара. Но мне потребовалось менее половины этого времени, чтобы вернуться к ней. А после того, как были выпущены птицы с копиями моего сообщения, я спешила так сильно, что мне пришлось рассчитать свою спутницу. Она не могла ехать без перерыва на сон. Не скажу точно, скольких лошадей я сменила. Иногда животные выдыхались, не добравшись до почтовой станции, и мне приходилось показывать кольцо, чтобы купить новых лошадей, даже предлагая за них серебро. И только потому, что я спешила так сильно, я добралась до той деревни в Муранди одновременно с… вербовочной командой. Мой разум был затуманен опасениями за судьбу Башни после увиденного в Салидаре. Иначе я бы поехала в Эбу Дар, наняла бы судно до Иллиана и затем тронулась вверх по реке. Однако сама мысль о том, чтобы двигаться на юг вместо севера, мысль о последующем долгом ожидании судна, кинула меня как стрелу напрямую к Тар Валону. Так я и оказалась в той деревне. И увидела их.

— Кого, Тарна?

— Аша'манов, – Теперь она повернулась. Ее словно созданные из голубого льда глаза были непроницаемы. Тарна сжимала свой кубок обеими руками так, словно пыталась впитать его тепло. – Я, конечно, не знала тогда, кто это. Однако они открыто призывали людей следовать за Возрожденным Драконом. Поэтому казалось мудрым послушать их прежде, чем говорить самой. Мне повезло, что я так поступила. Их было шесть, Певара, шесть мужчин в черных мундирах. Двое с серебряными мечами на воротниках. Они шарили в поисках мужчин, которых можно было научить направлять Единую Силу. О, они не выражались так прямо. Они называли это овладеть молниями. Овладеть молниями и ездить верхом на громе. Но мне было абсолютно ясно, о чем идет речь. Не знаю как тем дурням, которых они вербовали.

— Да. Тебе повезло, что ты держала язык за зубами, – спокойно сказала Певара. – Шесть мужчин, которые могут направлять, были бы более чем просто опасны для одинокой сестры. Наши глаза-и-уши полны сведений об этих вербовочных командах – они появляются повсюду от Салдэйи до Тира – но ни у кого, кажется, нет никакого представления, как их остановить. Если для этого уже не слишком поздно. – Она снова чуть ли не силой заставила себя сдержать язык. Это была обычная неприятность. Иногда ты говоришь больше, чем требуется.

Странно, но это замечание сняло с Тарны часть напряжения. Она вернулась на свое место и откинулась в кресле. Правда то, как она держала себя, еще несло след настороженности. Она тщательно подбирала слова, приостановившись, чтобы дать вину коснуться ее губ, но, насколько могла видеть Певара,