Читать книгу - "Весь Роберт Джордан в одном томе - Роберт Джордан"

бы случится даже здесь. Разве для Тени есть для удара цель лучше, чем Тар Валон? Майлинд никогда не боялась сделать трудный выбор, или отступать, когда она считала это необходимым. Она сразу бы оставила Тар Валон и Башню, если бы решила, что это сохранит, по крайней мере, некоторых из нас для Тармон Гай'дон. Она предложит снять осаду, спрятавшись где-нибудь, где Отрекшиеся не смогут нас найти, пока мы не будем готовы нанести ответный удар. Если она поставила вопрос перед Советом правильным образом, то могла бы даже получить согласие большинства в поддержку своего предложения. – Эта мысль заставила слова на странице перед глазами Эгвейн затанцевать еще сильнее.

Морврин, женщина с круглым твердым лицом, просто поставила кулаки на широкие бедра и встретила каждое высказывание короткими ответами: «Мы не знаем наверняка, что это были Отрекшиеся», и «Вы не можете знать, пока она сама не скажет». «Возможно было, а возможно и нет», и «Гипотеза – это еще не факт». Говорили, что она не поверит в то, что наступило утро, пока сама не увидит солнце. Обычно в ее речи не допускались нонсенсы, особенно те, что сразу перепрыгивают к каким-то выводам. Но все же, это не приносило спокойствия жаждущей голове. Она действительно не делала антагонистических предложений, используя только свой открытый разум. Открытый разум мог двигаться любым путем, когда встречался с камнем преткновения.

Эгвейн захлопнула пухлую папку, закрыв ее с громким шлепком. Из-за отвратительного вкуса на ее языке и острой пульсации в голове – не говоря уж об их непрерывных голосах! – она не смогла удержать мысль, по крайней мере, чтобы продолжать чтение. Три Сестры посмотрели на нее с удивлением. Она давно объяснила им, что понимает ответственность, но старалась не показывать характер. Какие бы клятвы верности не давались, но молодую женщину, показывающую свой характер слишком легко принять за обузу. От чего ее гнев только усилится, что, в свою очередь, заставит ее голову еще больше заболеть, от чего… и так далее.

— Я ждала достаточно долго, – сказала она, стараясь сохранить спокойствие. Но все равно ее голова отозвалась на это вспышкой боли. Возможно, Шириам подумала, что она, как предполагалось, встретит ее на Совете.

Взяв плащ, она шагнула на холод, по дороге оборачивая его вокруг плеч. Морврин и другие двое только секунду колебалось, чтобы последовать за ней. Если сопровождать ее на Совет, то кто-то мог решить, что они ее подручные. Но они, как предполагалось, наблюдали за ней, и она подозревала, что даже Морврин хочет услышать то, о чем должна была сообщить Акаррин, и что Морайя и остальные решать делать после этого.

Эгвейн надеялась, что ничего такого уж сложного не произойдет, с чем придется иметь дело, или то, о чем думали Анайя и Мирелле. Если необходимо, она могла бы попробовать применить Закон Войны, но даже если бы это получилось, у старейшего из законов имелись свои недостатки. Когда люди должны подчиниться тебе в одном, они всегда получали шанс на уступку в другом, и чем больше они были вынуждены подчиняться, тем больше возможностей получали для маневра. Это было естественное равновесие, которого никто не мог избежать. И что еще хуже – она только училась руководить, и как сделать так, чтобы люди прыгали, когда она им приказала. Ты начинаешь требовать это как само собой разумеющееся, и затем, когда они будут не в состоянии подскочить, тебя поймают на том, что это ты выбрала не ту ногу. Кроме того, с больной головой, стреляющей болью – теперь она стреляла, а не пульсировала, хотя, возможно, и не столь сильно – с больной головой она была готова огрызаться на каждого, кто косо на нее посмотрел, и даже когда люди вынуждены были проглотить подобное отношение, это не привело бы ни к чему хорошему.

Солнце стояло прямо в зените – золотой шар на синем небе с рассеянными белыми облаками, но от него не было никакого тепла, только бледные тени и повсюду блестящий снег, где его еще не затоптали. Воздух был студеным, как это бывает возле реки. Эгвейн старательно игнорировала холод, отказывая позволять ему себя касаться, но только мертвец мог его не почувствовать, когда у каждого перед лицом вился легкий пар. Было время полуденной трапезы, но все же не было возможности накормить так много послушниц за один заход, поэтому Эгвейн и ее эскорт двигались через волну женщин, одетых в белое, поспешно освобождавших дорогу и начинавших делать реверансы. Она задала такой темп, что они проходили мимо прежде, чем те успевали расправить юбки.

Путь был не длинный, всего лишь с четырьмя местами, где они должны были перейти через грязные улицы. Поговаривали о том, чтобы сделать деревянные мостки, достаточно высокие, чтобы под ними можно было проехать, но это придали бы лагерю то постоянство, которого никто не хотел. Даже Сестры, которые говорили про них, никогда не настаивали на их строительстве. В результате, оставалось только медленно брести вброд, и стараться быть осторожным, и держать юбки и плащ повыше, если только не хотите придти по колено в грязи. По крайней мере, оставшаяся часть толпы рассеялась, едва они приблизились к Залу Совета Башни. Он стоял особняком от других, также как всегда, или почти также.

Нисао и Карлиния уже ждали перед большим павильоном из холстины возле занавеса, закрывающего вход. Причем, миниатюрная Желтая раздраженно покусывала зубами нижнюю губу, с тревогой пожирая глазами Эгвейн. Карлиния была спокойной и непосредственной женщиной, с холодным взглядом. Она стояла сложив руки на талии. Но она забыла надеть плащ, и грязь окрашивала вышитый низ ее светлой юбки, а ее темные кудри настоятельно нуждалась в расческе. Оказав знаки внимания, эта пара присоединилась к Анайе и двоим другим, оставаясь на небольшом расстоянии позади Эгвейн. Они о чем-то тихо шептались, слух Эгвейн выхватил невинный разговор о погоде и о том, как долго им, возможно, придется ждать. Это было настолько не к месту, что казалось слишком тесно связанным с ней.

Беонин перешла с шага на бег, ее дыхание вырывалось с паром, еле успев остановиться, и, поглядев на Эгвейн, она присоединилась к остальным. Напряжение вокруг ее голубовато-серых глаз угадывалось сильнее, чем раньше. Возможно, она считала, что это могло бы заставить с ней заговорить. Но она-то знала, что разговор был бы притворством, только уловкой, чтобы выиграть время. Эгвейн контролировала свое дыхание, используя упражнение для послушниц, и все же это не помогало ей забыть о голове. Это