Читать книгу - "Золотая свирель. Том 1 - Ярослава Анатольевна Кузнецова"

– Говорят… что она… ну… чертовка. Что королева ее не от короля своего родила. Не знаю… вранье это… Принцесса, конечно, выродок… – он сморщил облупленный нос, – ехендра, хотел сказать…

– Энхендра, – поправила я. – Дети высоких лордов, не отмеченные дареной кровью, называются энхендро.

– Я и говорю – ехендра. Крови дареной в ней не видать совсем… Мастью не вышла. В мамку она пошла, принцесса наша, смуглявая такая. А чудищ среди высокородных и без нее хватает. Старый Даллаверт, сказывают, кровь младенческую пьет, аки упырь… Вальревен вилланов своих собаками травит…

– А что Каланда?

– Королева Каланда потом наследника супругу родила, нынешнего короля нашего, Нарваро Найгерта. И померла через это. Кровью, говорили, истекла.

– Каланда… умерла?

– Давно уже. Лет двадцать тому. А то и поболе. Эй, ты что? Да ты что, эй!

Блики на воде слились в золотое полотно, султанчики камышей размазались и провалились в золото. Я сделала несколько глубоких вздохов, перемогая давление в груди.

– Ты что это… барышня? Реветь затеяла? Чего реветь, она ж давно померла… давно! У нее дети взрослые! И король наш старый, Леогерт Морао, он тоже помер… ну, помирают люди, что же делать… Столько лет прошло, сама подумай. Эй!.. Смотри-ка, ревет, что твоя белуга… Эй! Да хватит же! Ты что, вправду в подружках у нее ходила, у королевы нашей? А батька говорил – все как раз думали, ты ее со зла спортила, сглазила. Что, ежели бы тебя не потопили, колдовство твое черное не раскрыли, не вернулась бы она никогда.

Я наконец взяла себя в руки. Вытерла нос рукавом. Да, потери. Потери. Что ты хотела? Заявиться в замок: «Каланда, это я, твоя араньика!» Парень прав – время идет. У нее дети… посмотреть бы на них. Хоть издали.

– Слышь, – Кукушонок встряхнул меня за плечо. – Слышь, а где же ты была все это время? Сейчас только всплыла, что ли?

– Вроде того, – буркнула я, хлюпая заложенным носом.

– А мантикор откуда взялся?

Опять за свое. Кто о чем, а вшивый про баню.

– Там, на острове… На Башне на Стеклянной… озеро есть…

– Нет там никакого озера.

– Внутри. В скале. Озеро. С мертвой водой. Он там лежит. В мертвом озере.

– Мертвый?

– Да нет! Спящий.

– А-а-а… – Кукушонок моргнул, – И что?

– Что?

– Ты-то там как оказалась?

– Колдун один меня к мантикору приставил. Велел заботиться. Я и забочусь.

Кукушонок нагнулся ко мне и просительно заглянул в лицо:

– Слышь, Леста, я того… помогать буду. Заботиться, все такое. Правда! Не за деньги, за так!

Я закрыла глаза. Вздохнула:

– Хорошо. Но, боюсь, Амаргину это не понравится.

– Кому?

– Магу. Колдуну.

– Это который тебя со дна поднял, чтобы ты за мантикором присматривала? А кто же раньше, до тебя, за ним присматривал?

– Сам Амаргин и присматривал.

– А теперь ему помощник понадобился?

Я пожала плечами. Удалось избежать разговоров про ту сторону. Это хорошо. А то я сейчас в полном раздрае, вообще в голос бы разревелась. Ведь подозревала же, что Каланда мертва. Эк меня скрючило…

– А ты про меня своему колдуну не сказывай.

– Он узнает. Это маг, Ратер. Он уже и не человек почти.

– И что он сделает, ежели узнает? Накажет меня?

– Он накажет меня.

– Как?

Я опять пожала плечами:

– Отправит обратно на дно. «Камень на шею – и в реку».

– Он злой колдун?

– Нет, Ратер. Он не злой и не добрый. Он другой. Я не знаю, что у него на уме.

– Ну пожалуйста, Леста, пожалуйста! – парень заныл как ребенок. – Один разочек! Одним глазком! Я только гляну и сразу же уйду. Не убудет от тебя. Ну пожалуйста!

– Да что ж тебя так припарило? Это ведь не дракон. Ничего в нем особенного нет.

– Вот и покажи! А я уж своей головой смекну, особенный он или не особенный. Ты сама вот подумай, это же тварь такая… сразу понятно, что таких на свете быть не может. Это же чудо всамделишное. И ежели хоть один такой на свете есть, значит и чудеса на свете есть. Понимаешь?

– А я как чудо тебя не устраиваю?

– Ты… – Он помолчал, чуть отстранившись, глядя на меня горячими, какими-то совершенно нетрезвыми глазами. Зрачки у него прыгали. – Ты… того. Можешь быть… просто сумасшедшей.

– Вот как?

– А чё я тебе верить должен? Ты пока тока языком полощешь, да дурака нашего пугаешь. Может, ты не ведьма никакая, и не дроля, почем я знаю. Я ж и золота твоего не видел.

– А ты, значит, просто верить не можешь. Тебе доказательства требуются. А в Господа Бога нашего ты веришь?

Он нахохлился, схватился за солю свою:

– А что?

– Ничего. – Я встала. – Пойдем обратно, солнце садится уже. Скоро ворота закроют.

Он поднялся, подобрал свою безрукавку.

– В город? Зачем тебе в город?

– Да вот, решила последовать твоему совету. Сняла комнату в «Королевском колесе» на пару дней. Лучше в постели спать, чем на песке, верно?

– Верно. «Колесо» – трактир видный, богатый. Так мы того… сговорились?

– Шут с тобой. Сговорились. Будет тебе мантикор. Только запомни – я не ведьма, не дролери, не мара, не навья, – в последнем я сомневалась, но Кукушонку про мои сомнения знать не следовало. – Я сама не знаю, почему тогда пропала королева Каланда. Я была ей верной слугой, я любила ее всем сердцем и ни за что не причинила бы ей вреда. Не знаю, что с ней произошло. – По правде говоря, не помню, но эти тонкости для парня тоже лишние. – А теперь я вернулась, и не очень понимаю, что мне делать. Пока делаю то, что велит Амаргин – хожу за драконом. То есть за мантикором. Все. Ты понял?

– Угу, – кивнул Ратер, – понял. А ежели врешь – Бог тебе судья.

Не вру, а умалчиваю.

Мы побрели назад. У реки похолодало, и я поднялась наверх, к дороге. Кукушонок плелся за мной, хмуря лоб и покусывая пухлые губы. С дороги мы увидели, как пересекая розовую закатную воду, под еще более розовым закатным небом ползет по провисшей струне порожний паром.

– С той стороны позвали, – сказал Кукушонок, – Кого это на ночь глядя…

– Хочешь поглядеть?

Он поколебался:

– Да ладно, без меня справятся. Батька, видать, Кайна из захоронки выманил. Провожу-ка я тебя лучше. Днем одной по городу еще туда-сюда… а вот по темну… И вообще. Не след бы тебе ходить в одиночку.

– Я заметила. А ты хочешь сказать – с тобой безопасней?

Ни слова не говоря, он сунул руку под рубаху и выхватил какую-то продолговатую штуковинку.