Читать книгу - "Золотая свирель. Том 1 - Ярослава Анатольевна Кузнецова"

И я снова подошла к яме:

– Здравствуй, Кустовый Кут. Здравствуй, Левкоя.

«Здравствуй»! Кому тут здравствовать? Крапива вон здравствует благополучно, экие заросли вокруг… Птички свиристят. Мураши ползают. Ежевика сизая, крупная, смотрит из тени как глаз, бельмом затянутый. Шла бы ты отсюда, Леста Омела, не твой это дом.

– Простите меня, – сказала я.

И почувствовала, что и эти слова не к месту. Здесь не тот берег и не этот. Здесь просто небытие.

Я повернулась и пошла прочь.

Принцесса Мораг

На рынке в городе я купила два шерстяных одеяла, суконный плащ цвета еловой хвои, клетчатую шаль в два оттенка серого, мягкие сапожки, на размер больше, чем мне требовалось, и благоухающий сандаловый гребешок. Еще я купила зеркало – такое, как мне хотелось. Хрустальную пластину, запаянную в серебряную рамку, с решетчатой ручкой, украшенную кораллами и бирюзой. Одно это зеркало стоило в три раза дороже всех остальных моих покупок, вместе взятых, включая комнату и обед в трактире «Королевское колесо».

Теперь же, сидя на постели в запертой комнате, я смотрелась в зеркало. Искала в отраженном лице следы того, что так пугало беднягу Кайна, но ничего подозрительного и беспокоящего не углядела. Лицо как лицо, обычное простоватое лицо амалерской девушки. Вот только кожа не тронута даже тенью загара – это в конце лета! И веснушки как-то выцвели, стерлись, словно от многочисленных стирок. И губы побледнели – я помнила точно, что рот у меня был яркий, большой, Каланда все надо мной посмеивалась, – а теперь губы сделались совсем бескровными. Словом, бледная моль смотрела на меня из зеркала. Выполосканная в воде и вылинявшая до полной прозрачности.

Гадость какая. Может, купить румян и сурьмы и накраситься, как те девочки, что сидят внизу, в трактирном зале?

Далеко, в Бронзовом замке на скале, ударили колокола. Звон поплыл волнами, сверху вниз, перекатываясь через крыши. Пошла четвертая четверть.

Я отложила зеркало. Поднялась с кровати и вышла, заперев дверь на ключ. Комнату я взяла на полных двое суток и собиралась эту ночь провести в постели, как все нормальные люди. Я ведь не обязана торчать в гроте день и ночь, правда? А мантикор не подохнет, если я один вечер его не навещу.

Внизу, в зале, ко мне привязались какие-то подвыпившие парни. Их ничуть не смущало, что я бледная моль, видимо, после третьей-четвертой кружки любое существо в юбке становилось для них прекрасным и желанным. Меня ухватили за рукав и попытались усадить за залитый вином стол. За столом, в обнимку с парнями уже сидела пара раскрашенных красавиц.

– А ну пусти! – рявкнула я и ударила по руке какого-то кудрявого верзилу.

– Ыг-ыкк! – обрадовался он.

Красавицы захихикали. Верзила ляпнул меня пятерней по груди, я рванулась и врезалась спиной в его соседа. Кружка соседа грянулась мне на платье, заливая белоснежный подол пенистой жидкостью цвета венозной крови с резким уксусным запахом. Компания захохотала, а кудрявый уцепил меня за пояс и потащил к себе.

– Ки-иска… ик! Не шали!

– Пшел вон, урод!

– Уро-о-од? Да я тебя…

Обеими руками я перехватила летящую мне в лицо ладонь.

– Стой! – Я жутко вытаращила глаза на его раскрытую руку. – Вижу, вижу! Опасность! Ярый огонь пересекает твою линию жизни! Сегодня вечером тебя встретит пламя! Спасайся или не доживешь до ночи!

– Что? – опешил верзила.

Пользуясь моментом, я отскочила. Компания пораскрывала рты.

– Берегитесь! – продолжала вещать я. – Этот человек обречен, сегодня вечером его пожрет пламя! И любого из вас, – я ткнула в каждого пальцем, – если вы окажетесь рядом! И тебя, красавица! И тебя, рыженький, и тебя, лопоухий. И тебя, девочка, а ты так молода, чтобы сгореть заживо…

– Сумасшедшая, – почти трезвым голосом заявил лопоухий с младшей из красавиц на коленях.

А младшенькая вдруг взвизгнула и уставила на меня дрожащий пальчик. Я быстро окинула себя взглядом – ну конечно! Платье мое сияло первозданной белизной – не единого пятнышка. Словно и не проливалась на подол полная кружка кислого вина. Я засмеялась – негромко и как можно более омерзительно.

Все. Теперь быстренько за дверь.

Спектакль, конечно. И не очень красивый. Могла бы и посидеть шестую четверти в веселой компании, выпить пару кружек кислятины, потискаться с кудрявым верзилой, потом попроситься во двор и смыться. Обо мне бы и не вспомнили. А теперь… да ладно. Они все там уже хороши, кто им поверит.

К тому же я в самом деле увидела знак огня на ладони верзилы. Прямо поперек линии жизни. Насчет сегодняшнего дня – это, наверное, слишком, но парню действительно в ближайшем будущем грозит гибель от пламени. Может, поостережется…

Жара уже спала. С реки тянуло прохладой, тени из исчерна-синих превратились в голубые, и пыль, весь день висевшая в воздухе, мягко устелила брусчатку. Начинался вечер, покойный и блаженный. Почти все двери были раскрыты, в дверях стояли хозяйки, уже без передников, в свежих ярких косынках, и вели беседы с соседками. В вынесенных на улицу креслах сидели старушки, а вокруг крутились дети.

За городскими воротами воздух был нежен и свеж, и чуть-чуть пах морем. Я прошла по пустой в этот час дороге и остановилась перед спуском на причал. Паром стоял здесь же, и два каких-то загорелых дочерна мальчугана удили с него рыбу. Над крышей дома курился дымок – там, наверное, ужинали. Я отошла подальше на косогор, и села на мелкую кудрявую травку, которая не жухнет до глубокой осени, я даже название ее вспомнила – спорыш птичий. Некоторое время я следила за дверью, потом перевела взгляд на освещенное окошко. Забавные звери люди, без огня им никуда. Солнце еще не село, а уже зажгли свечу.

* * *

Сумерки

– Почему ты никогда не разводишь костер, Ирис?

– Мне хватает тепла моего плаща. А тебе холодно?

– Нет. Просто с костром уютней. Когда горит огонь, любое место становится жилым.

– Ты так считаыешь? – он искренне удивился. – Для меня все наоборот. Огонь – это длинная дорога к пустому дому. Чем больше огня, тем страшней и тоскливей место, где он горит. Мой брат любит огонь, но он волшебник, и его дорога бесконечна.

– Чем же тебе огонь не угодил?

– Не только мне. Впрочем, огонь тут ни при чем, он просто напоминает нам о войнах и бедствиях и о том, кто не посчитался ни с кем и ни с чем, чтобы стать величайшим. Его следы не погасли до сих