Читать книгу - "Игроки Господа - Дамиен Бродерик"

— Я же сказал, что это сим. На его создание моей Звездной куколке потребовалось не больше наносекунды.

Да, ты прав, Август, в этом городе — миллион светловолосых людей, и у всех у них голубые глаза. А мы с тобой — аномалии.

Мы шли по мощеной улочке. Джулс остановился у таверны, толкнул дверь и провел меня в душное помещение, провонявшее пивом, потом и пьяным дыханием. Скромная девушка разливала за стойкой пиво. Ее взгляд поймал меня, остановился, карие глаза расширились. Темно-каштановые волосы, как и мои собственные.

— Очередной член семейства Зайбэков?

— Только умозрительно, — усмехнулся Джулс. — Видишь коренастого парня в глубине, волочащего бочку с элем? Ее отец. Их тут всего десять, во всем городе, с такой расцветкой, — он поднял палец, и мы снова оказались перед двумя дверьми.

Я вздохнул, поежился, чувствуя, как исчезает с плеч вес меховой крутки, и открыл коричневую дверь.

— Да, это очевидно, Джулс, — вокруг нас сновали или бездельничали темноглазые, обожженные тропическим солнцем люди. С гигантских, дающих тень листьев капала вода — только что прошел дождь. Мы пошлепали по лужам. У прилавка торговца коврами, под брезентовым навесом я увидел семью швейцарских Робинзонов: блондина-отца, блондинов-сыновей, блондинку-мать и блонд инок-дочерей, чужаков в чужой стране. — Надо думать, эти десять — единственные голубоглазые люди во всем городе.

— Да, среди миллиона кареглазых. Итак: предположим, Август, я говорю тебе, что ты и твоя семья пришли из одного из этих двух миров. Какой бы ты скорее выбрал своей родиной?

— Так вот что ты пытаешься мне сказать? Что мы живем среди людей, не похожих на нас самих? Джулс, я это уже понял.

— Слушай внимательно, черт бы тебя побрал! Из какого ты города, с твоими темными волосами и карими глазами?

— Очевидно, что из этого, где миллион таких же, как я. Но это не…

— Но это — да. Насколько бы ты удивился, узнав, что на самом деле принадлежишь к кареглазой семье из первого города, из холодных северных земель, один из десяти похожих на тебя людей в городе, населенном миллионом других?

— Я знаю, к чему ты клонишь, но это…

— Хватит воевать с логикой! Ты предпочитаешь сентиментально думать, что мир, в котором ты вырос, будет существовать вечно!

— Конечно, нет! То есть, я ожидаю перемен.

— Да-да, здесь-то у нас и возникли трения, — словно подтверждая сказанное, Джулс довольно потер руки. — Сколько людей живет в твоем мире?

— Моем? — тут же вскинулся я. — Есть только один мир! — слова дохлой рыбой выпали у меня изо рта. Я прекрасно знал, что существует множество миров — бесконечное множество — потому что только что совершил небольшую безумную экскурсию через некоторые из них, а теперь стоял внутри убедительной симуляции, в месте, которое никак не мог начать себе представлять. — Ну, шесть миллиардов или около того.

— А сколько всего людей жило с тех пор, как первая рычащая тварь произнесла свое первое рычащее слово?

В десять раз больше? В двадцать?

— Да откуда мне знать? Скажи сам.

Мимо нас сновали кареглазые люди, старательно отворачиваясь от моего неприкрытого гнева. Их не существовало. Мне приходилось постоянно себе об этом напоминать.

— За всю человеческую историю, Август, родилось и умерло в двенадцать раз больше людей, чем сейчас снует по твоему глобусу. Но есть еще более занимательный вопрос: что будет, когда наступит равновесие между прошлым и будущим? — Джулс поднял палец, а я пожал плечами и потряс головой. — Все ожидают, что популяция будет продолжать расти вширь и ввысь, размножаясь и расползаясь, по крайней мере, еще некоторое время. Ну, выскажи свое предположение. В каком году от рождества Господа нашего Будды число живых мужчин и женщин превысит число мертвецов — всех покойников, свежих и тухлых, начиная с самого первого человека на африканских равнинах?

Боже мой, да он пьянеет от звука собственного голоса!

— В пятитысячном году, — наугад заявил я. — Или в миллионном?

— Не-а, — Джулс подмигнул пожилой леди, чье морщинистое лицо появилось в окне. Она подмигнула ему в ответ и безмятежно сказала:

— В 2150-м.

— Да ты шутишь! — через секунду потрясенно произнес я, игнорируя фальшивую женщину. — Это ведь всего… через пять или шесть поколений!

— Вообще-то меньше, учитывая медицину будущего. Продолжительность жизни растет экспоненциально, крошка. Через пятьдесят лет в твоем мире многие дети получат такие генетические модификации, что никогда не умрут ни от болезни, ни от старости. Точнее, не умрут до кошмарного события, которое произойдет в 2150-м.

Ему определенно удалось напугать меня до полусмерти.

— Значит, вы — путешественники во времени из будущего!

Джулс взревел от смеха, привлекая к себе внимание прохожих.

— Ни в коем случае! Метрика так не работает. Нет, это всего лишь чистая логика и знание истории. Множества разных историй, если быть точным, — он наклонился вперед и пронзительно воззрился на меня: — Теперь ты начинаешь видеть? Начинаешь понимать?

Сам преподобный явно сомневался в моих мыслительных способностях. Взмах руки, и мир исчез. Мы снова стояли перед пожарно-красным зданием. Только двери-близнецы изменили цвет на лиственно-зеленый и блестяще-серебристый.

— Идем, — Джулс толкнул зеленую дверь.

Теперь я был действительно потрясен. Я задыхался. Повернулся, чтобы убежать, но преподобный преградил мне путь.

Я стоял в фойе огромного, невообразимо гигантского помещения, заполненного людьми. Я не видел конца зала, только стену за нашей спиной. Над головой свет отражался от полупрозрачного потолка. Перспектива сместилась ужасным рывком, и я понял, что потолок — это стеклянный пол, по которому над нашими головам ходят тысячи людей. А над ними — еще более маленькие фигурки, а над ними — еще, а над ними… Мы стояли на дне ящика со стеклянными перегородками размером с метрополис или маленькую страну. Что-то над головой привлекло мое внимание: яркий цифровой счетчик показывал огромные, постоянно изменяющиеся цифры. Никто не обращал на него внимания. Я проталкивался через толпу, пока не оказался прямо под счетчиком. На нем было 84,373,889,94-, но последняя цифра менялась так быстро, что я видел только размытое пятно. Осененный кошмарным озарением, я понял, что это число людей в зале, плюс число людей в зале над головой, плюс число всех остальных людей во всех остальных залах. Оглушенный, я осмотрелся — и увидел человеческую жизнь — или симуляцию таковой — во всем ее разнообразии, снующую, получающую и дающую, умирающую и рождающую.

Я попытался изобразить хладнокровие и сказал Джулсу:

— Да-да, предположительно, здание — это Земля, а люди — все, кто когда-либо жил на ней. Значит, другая дверь…

— Ведет в помещение значительно больших размеров, — кивнул преподобный. — Непомерно больших размеров, — он щелкнул пальцами, мы оказались перед серебристой дверью и открыли ее.