Читать книгу - "Василий Кошанский. Здравствуй, мир! - Фохт"

Одевался я медленно, с большой тщательностью, попутно разучил схему воздушного защитного купола, который в своё время мастерски умел исполнять Масянский. Разумеется, я знал лишь теорию, но надеялся на «всплеск таланта», если придётся защищать принцессу или себя-любимого.

На мой аппетит дурная ночь и волнение перед встречей с Анной не повлияли, завтрак был сметён быстро и задорно. Затем подкараулил, когда Чижик уединится по нужде, и заклинил дверь туалета, повесив значок «занято». Даже если его товарищи по партии что-то предпримут в отношении, например, министра просвещения, не меньшего гада, чем Мурлынов, у приятеля будет алиби.

Немного пристыженный совершённым поступком, я поспешил в актовый зал, где шли приготовления к экзамену. Мой стул второго ассистента был с самого края большого стола. Принцессе предназначалось место в центре. Я с облегчением вздохнул, не заметив Бориса среди приглашённых наблюдателей. Зато Евдоким радостно носился по залу с какими-то бумагами и чернильницами. «Хорошо не колбами», — подумал я.

Веселье началось раньше назначенного времени. Без четверти восемь в актовый зал влетела на всех парах крупная трёхцветная кошка в бархатном розовом платье с бирюзовой лентой министерства просвещения. И прямо перед экзаменаторским столом случилось столкновение пылкой молодости Дусика с солидным весом почётной председательницы Попечительского совета графиней Хвостохвастовой.

Хорошо, что студентов ещё не привели: мой лексикон обогатился парой виртуозных выражений, слетевших с уст почтенной дамы, когда чернильница опрокинулась ей на платье. Евдоким испуганно прищурил глазки и виновато прижал ушки. За эти самые ушки его и оттаскали. Дусик втянул голову в плечи, бормоча извинения. Не помогло! Разъярённая Её Светлость одной левой развернула неуклюжего химика, завязала ему хвост бантиком — в этот неловкий момент я даже порадовался, что у меня только помпончик — и пинком выгнала за дверь. На всех парах примчался сконфуженный ректор, которому в мгновение ока донесли о трагедии, разыгравшейся в актовом зале. Многоэтажные вопли графини затихли лишь при известии, что карета Её Высочества выехала из дворца.

— Но как?! О, Котоматерь Всеблагая! Как я смогу предстать перед принцессой в таком ужасе?! — горько разрыдалась бедная графиня, в панике рассматривая ярко-синие кляксы на розовом бархате.

Все сочувственно склонили головы, радуясь про себя, что конфуз произошёл не с ними. Мой взгляд упал на письменные принадлежности на столах, и меня осенило: студенческие чернила делались по специальной формуле — чтобы их можно было легко стереть с ковров и обивки мебели. Иначе учебные классы, библиотека и даже бы уборные, где студенты не гнушались списывать домашку, были бы ими заляпаны. Я осмелился напомнить об этом нашему ректору.

— Я обожаю вас, Василий Матвеевич, — пылко пожал он мою лапу и послал к инспектору за нейтрализатором чернил. А вот сушить коты-маги умели. Это могли делать «погодники» — они направляли на нужный объект лёгкий тёплый ветерок, и получался магический фен. Их услуги, разумеется, были весьма дорогими, но в академии несла свет знаний целая кафедра «Управления ветрами». Так что к появлению Анны главная попечительница вернула себе презентабельный вид. Беднягу Евдокима от греха подальше отправили домой.

И вот настал тот миг, о котором я грезил больше месяца. В двери в сопровождении свиты вошла принцесса. Она была столь же восхитительна, как и в первую встречу: идеальная для кошечки фигура, затянутая в лёгкое голубое платьице, изящные лапки, роскошный хвост. Серебристому меху красавицы позавидовала бы даже шиншилла. Искренняя улыбка покоряла сердца: с верноподданническим обожанием все присутствующие склонились в поклонах и реверансах. Я пытался запечатлеть в памяти малейшие детали любимого образа; кто знает, когда в следующий раз мне улыбнётся судьба и я снова встречусь с Анной. Очаровательная мордочка, нежный изгиб шейки, украшенной миленькой бархоткой, крепенькие острые коготки на мохнатых пальчиках, унизанных серебряными кольцами — Анна всем драгоценным металлам предпочитала серебро.

Со всей полагающейся учтивостью принцессе представили участников выпускных испытаний.

— И второй ассистент, специалист по теоретической магии, сын князя Кошанского Василий Матвеевич, — я был последним из членов экзаменационной комиссии.

— О да, я была на вашей лекции во время прошлого визита. Мне понравилось, — улыбнулась Анна. Моё сердце подпрыгнуло в груди и исполнило бешеную пляску племён Центральной Африки. «Она меня запомнила! О, Котоотец!» Её янтарные глаза смотрели приветливо, даже ласково. Я чувствовал непередаваемый душевный подъем. И именно в этот момент принял решение, что не вернусь в академию после каникул. Шут с ним, хвостом, даже если не отрастёт, но пробудившийся дар надо использовать для придворной карьеры, особенно теперь, когда в фаворе потомки Кыськиных — я ещё не знал о трениях внутри клана «К». «Надо пройти магическую аттестацию и заявить право на наследование княжеского титула», — определился я с ближайшими планами.

Выпускники, робея, подходили к столу, чтоб выбрать билет. Некоторые беззвучно бормотали молитву, призывая помощь Котоматери. От ответа в значительной мере зависело их будущее, лучшим было необходимо подтвердить отличные оценки предыдущих срезов знаний. В целом, все студенты могли повысить или запороть общий балл в зависимости от результата экзамена. Балл влиял на присуждение магической категории, и отнюдь не всегда в будущем удавалось её изменить.

Принцесса вела себя очень доброжелательно, но присутствие высокой гостьи добавляло волнения. Одна рыженькая барышня даже упала в обморок. Судя по реакции ректора, подобные эксцессы случались не так уж редко. Кошечку вынесли из зала в коридор, где дежурил Фадей Фадеевич.

Когда предлагали мне задать дополнительный вопрос отвечающим, я старался выбрать несложную тему, так или иначе имеющую отношение к билету выпускника. А вот профессор Ёжиков придумывал весьма каверзные задания и с удовольствием наблюдал за мучениями своих жертв.

— Говорящая фамилия! — шепнула мне принцесса во время перерыва, указав на Кузьму Гладимировича. — Нападает и колется. Настоящий ёж.

Я согласно кивнул, счастливый вниманием к моей особе.

— А вы очень добрый, я это заметила ещё на вашей лекции. И не задираете нос перед студентами.

Я уставился на неё с видом восторженного идиота: принцесса действовала на меня сильнее, чем кошачья мята на церковной службе.

Многие жаловались впоследствии, что экзамен затянулся на долгие четыре часа. Для меня же они промчались одним счастливым мигом. Но вот оценки были объявлены, принцесса поздравила новоявленных специалистов и отбыла во дворец, сославшись на усталость. Концерт был проведён уже без неё.

Глава 12. В родные пенаты

Меня студенческая самодеятельность тоже не интересовала, да и было кое-что поважнее: я помчался на свой этаж выпустить на свободу «террориста». К счастью, это уже сделали раньше. Борис был