Читать книгу - "Этюды черни - Ольга Анатолиевна Ускова"

молодежи на гражданке и большие потери в начале операции среди кадрового солдатского и офицерского составов. В начале СВО качество армии России было заменено неквалифицированным количеством, что подорвало имидж армии и страны.

На фоне необходимости проведения все новых и новых волн мобилизации при таком подходе резко возрастает риск гражданской войны внутри страны, которая может привести к фатальным последствиям и для населения, и для государства в целом.

Мной разработаны новые методические подходы ведения СВО и взаимодействия с нашими иностранными партнерами. Прошу принять с докладом…»

Дина отложила бумажку и расхохоталась в голос:

– О-о-о! Наш пострел везде поспел. Его Карломарксович уволил из проекта и отправил на проверку из-за подозрений в связях с иностранной разведкой. Его, кстати, Иппа и заложил в первый же день официального знакомства. Ну вот товарищ и крутится как уж на углях. Заметь, что бумажку сразу и реальному Президенту страны, и Искусственному задвинул. На всякий случай, чтобы не потеряться при любом раскладе…

Но досмеяться Дине не удалось. Валера вдруг рывком вытащил ее из кресла и начал как-то лихорадочно целовать, куда губы попадали: в глаза, лоб, плечо в теплом свитере, волосы… Он тыкался, как возбужденный щенок, и все сильнее сжимал ее в объятиях, словно боялся, что она улетит.

Дина растерянно попыталась отстраниться, но ее залило горячим теплом его желания такой силы, что она расслабилась в твердых руках мужчины и сама начала искать его губы. Возможно, все камеры проекта АPC «Ипполит 1.0» во всех лабораториях Cognitive и спецслужбах Кремля и зафиксировали бы в этот момент что-то большее, чем просто объятия и поцелуи на полу рабочего кабинета, но Динина контузия дала о себе знать. От резкого движения закружилась голова, и ее начало сильно мутить. Она застучала кулаками в грудь Валеры:

– Пусти, пусти! Сейчас стошнит!

Он виновато отстранился. А Дину начало выворачивать судорожно и долго прямо на ковер около стола.

Валера держал косу и гладил по спине содрогающуюся в конвульсиях начальницу. Потом он принес ей бутылку воды, совсем как тогда, в госпитале, когда они впервые увидели друг друга, и, пока она полоскала рот и судорожно пила, он грустно пошутил:

– Всего-то год на фронте пробыл, а девушек от меня уже блевать тянет. Пропал Валера, совсем пропал…

Динка села в кресло. Она чувствовала внутри противную пустоту и жалость к себе, к этому отличному парню напротив, к мужу, который уж совсем не при делах сейчас, ко всем на свете хорошим людям, с которыми происходит сегодня всякое такое… такое… такое, с которым они и справиться-то не могут, вот как они с Михалычем сейчас не справились. Эх-х-х… А ведь еще с Андреем придется объясняться. Все видосы из лабораторий пишутся в «облако» и транслируются руководителям проекта для анализа и разбора ситуаций. Значит, и это уже улетело. И надо будет объяснять. Но если надо объяснять, то не надо объяснять…

Она усмехнулась в ответ на свои же мысли и посмотрела в глаза Валере.

– Я тебе, товарищ боец, сейчас стихи прочту. Они про тебя. Они про всех свободных и сильных, которым город противопоказан. И если решишь уехать, пиши рапорт, я держать тигра в клетке не буду. – Потом посмотрела еще раз в его несчастное лицо. – В гости к тебе туда приеду, если пригласишь. А сейчас слушай:

Запретить совсем бы

ночи-негодяйке

выпускать

             из пасти

                         столько звездных жал.

Я лежу, —

           палатка

                       в Кемпе «Нит гедайге».

Не по мне все это.

                       Не к чему…

                                       и жаль… […]

                                  Черта с два!

За палаткой

                 мир

                     лежит угрюм и темен.

Вдруг

     ракетой сон

                       звенит в унынье в это:

«Мы смело в бой пойдем

за власть советов…»

Ну, и сон приснит вам

                             полночь-негодяйка!

Только сон ли это?

                        Слишком громок сон.

Это

   комсомольцы

                       Кемпа «Нит гедайге»

песней

       заставляют

                     плыть в Москву Гудзон[29].

Валера уже окончательно пришел в себя. Лицо стало спокойным и равнодушным.

– Ни хуя не понял, товарищ начальница! Но краси-и-иво! Пойду уборщицу приглашу. А к вам медсестру.

Дина откинулась в кресле. Муть в голове после приступа постепенно укладывалась… Она достала зеркало, чтобы привести себя в порядок, и, глядя на свое красное и расхристанное изображение, неожиданно расхохоталась:

– Ну и как я дошла до жизни такой? Ни хуя не понятно! А ведь всего несколько месяцев назад…

Глава 6. Предчувствие правды

И я пpишел в сад пpавды и yвидел pазнообpазное множество тех деpевьев; там pосло много больших деpевьев, – благовонных, великих, очень пpекpасных и великолепных, – и деpево мyдpости, доставляющее великyю мyдpость тем, котоpые вкyшают от него…[30]

Книга Еноха

А несколько месяцев назад Андрей так же вопрошал, но не перед зеркалом, перед бутылкой водки:

– Ну и как мы дошли до жизни такой? Ни хрена не понятно, простите за грубость, Ваше Святейшество.

Пестрая компания развалилась за нехитро накрытым дачным деревянным столом. Духовное лицо высокого сана, Владыка Дионисий; полковник СВР, Виктор Семеныч, Андрей и Дина. Все друг дружку знали и уважали по отдельности, а вместе в таком невероятном составе этих людей свели недавняя тяжелая болезнь и чудесное выздоровление Владыки и новый сумасшедший проект Дины и Андрея по созданию Искусственного Президента.

На столе было накрыто все самое вкусное и любимое Андреем. Вареная картошка, соленые огурчики, лук, сало, селедочка, ломти вареной говядины, ну и наливочки лечебные. Надо же всем на ноги подниматься.

Виктор Семеныч довольно оглядывал стол:

– А знаете ли, други мои! Еда – это наиважнецкое и очень политическое дельце. И грамотно подойдя к данному вопросу… – Виктор разлил всем по первой рюмке. – Так вот, грамотно подойдя к этому вопросу, можно горы в нашем шпионском деле свернуть. Ну, будем!

Все выпили и потянулись к тарелкам. Виктор продолжал дирижировать столом к удовольствию собравшихся:

– Дина, давай-ка, девочка моя, хлебушек черный, бородинский, родненький и сало, сало вот сюда. Подкопченное. Ах ты, зараза! Други! Вы поймите, я ж только два дня с этих чертовых Майами, а там что мы имеем? А имеем мы там органическое авокадо с гималайской солью и килограммом рукколы. И так каждое утро. Я чуть с ума не стронулся, вот ей-богу! А вы не смейтесь, Владыка, не смейтесь! Видел