Читать книгу - "Черный меч царя Кощея - Андрей Белянин"

— Ну в какую, к Стеклянной горе на востоке. По идее, маршрут у нас один.

— Так энто мы знаем, что Змей на Стеклянной горе гнездо своё свил. А царю-то откуда сие известно? Он мог на все четыре стороны за ветерком припустить и в ус не дуть!

— Тоже факт, — согласился я. — Ваши предложения?

— Ты у нас начальник, ты и предлагай.

— А можно я скажу? — подал голос Митя.

— Потом скажешь, — отмахнулись мы с Ягой.

— А кто-нибудь видел, в какую сторону он направился?

— Какая разница, из города одна дорога идёт. Вот куды он с неё свернул, энто вопрос...

— Давайте искать перекрёсток. Что у вас там обычно стоит — столб с табличками или камень с указателями? Ну там направо пойдёшь — коня потеряешь, налево пойдёшь — жена убьёт...

— Дозвольте же и мне слово молвить?

— Помолчи, Митя, — ещё раз попросили мы, нервно продолжая спор и невзирая на чьи-то далёкие крики о помощи. Такое бывает...

— Нет у нас на дороге таких камней. Они, поди, тока в сказках и осталися. А тока думаю я, Никитушка, далеко наш самодержец не ушёл. Остановился в ближайшем кабаке коня напоить, так до сих пор сам протрезветь не может.

— Бросьте, Горох — нормальный царь, а не законченный алкоголик!

— Скажешь, не пьёт?

— Пьёт. Но только по серьёзному поводу.

— Дык у него жену похитили, повод-то и есть серьёзней некуда!

— Никита Иванович, Бабуленька-ягуленька, — взмолился Митяй, махом закрывая нам рты ладонями. — Мне одному кажется, что снизу кричит кто-то, али энто глюки головного мозгу?

Мы переглянулись и прислушались. Действительно, сквозь топот куриных ног слабенько доносились жалобные обрывки стонов, причитаний и мата.

— Нешто избушка моя во что-то вляпалась? А ну стань по-старому, как мать поставила!

Изба остановилась с армейской чёткостью, на раз-два. Мы открыли дверь, Митяй быстренько спустил вниз приставную лестницу. Я сунулся первым и ахнул! На левой куриной ноге, привязав себя поясом, сидел принципиальный борец с милицейским произволом в скособоченной скуфейке...

— Гражданин Груздев, а вы-то, извиняюсь за выражение, какого хре... тут делаете?!

— Не своим желанием, а токмо волей подцепившей меня сей курятины ввергаюсь в тьму фараонову, — клацая зубами, начал он. — Пустите, ироды милицейские, хоть на минуточку, ножки распрямить да отогреться. Опять же место филейное отбил напрочь, и вся борода в репейниках. Гнала ж, зараза, по буеракам да кустам, дороги не разбираючи...

— Бабуль, у нас тут заяц безбилетный, — крикнул я наверх. — Вести в дом или гнать в три шеи?

— Тащи его сюды, сыскной воевода, — сурово подтвердила Яга, мстительно потирая ручки. — А я-то, старая, думаю, кого мне в супе сварить, на чьих косточках покататься?!

Дьяк побледнел, обмяк и молча рухнул с куриной ноги, потеряв сознание. Бросить его там, посреди чистого поля, мы, естественно, не могли. Я кивнул Мите, он спустился, привычно вскинул тощего скандалиста на плечо и потащил в избу. Мне оставалось только в очередной раз глубоко задуматься: почему в каждом нашем расследовании всенепременно всплывает дьяк?!

Что бы мы ни делали, чем бы ни занимались, какое бы расследование ни вели — Филимон Митрофанович Груздев будет торчать в нём, словно в каждой дырке затычка! Я не знаю, почему так происходит. Наверное, надо просто принять это как данность и не париться, и пошло оно всё...

— Ну, что со свидетелем делать будем, соучастнички? — сурово спросила Баба-яга, когда мы смогли продолжить путь.

— Предложение имею. — Митя первым поднял руку. — Вот ужо как будем чащобу лесную проезжать, дык Филимона Митрофановича там и оставим! Святое дело, никто не обидится. Пусть его ночью волки съедят, не подавятся...

В принципе почему бы и нет? Лично я бы только пожелал им приятного аппетита.

— И ведь вроде как не слишком жестоко, — согласно покивала бабка. — С учётом степени вины энтого вредителя даже милосердно получается. Ить и не припомню даже, где я так нагрешила, чтоб мне каждую ночь дьяк снился? А ведь снится, зараза...

— Это вам к Фрейду, в осознание бессознательного. Нет, убивать гражданина Груздева нам нельзя. Не то чтоб я был против, но мы милиция, а не суд. Вынесение приговора и приведение его в исполнение не в нашей компетенции.

— И чё ж, не с собой же его тащить, Никита Иванович?

— Хорошо, Мить, тогда отведи Филимона Митрофановича обратно в Лукошкино.

— Пешком, что ли? — не понял он.

— Пешком, естественно, а мы дальше поедем. Нам задерживаться нельзя.

Пока Митька долгое время собирался с нематерным ответом, глава нашего экспертного отдела за рукав оттащила меня в сторону:

— Нешто нам и впрямь его с собой на дело брать? Ох, Никитушка, всё понимаю, а тока ить намучаемся мы с ним...

— Других вариантов всё равно нет. Высадить не можем, возвращаться в город поздно, оставить его где-нибудь на перевалочном пункте, а на обратном пути подобрать?

— Энто ежели тока у Кощея на Лысой горе, — скрипнула зубом бабка. — Дык милосерднее будет здесь же подушкой придушить!

— Душить будете вы или Митя?

— Тьфу на тебя, участковый, — надулась Яга, а лежащий пластом дьяк наконец-то подал голос:

— Не убивайте меня, злыдни милицейския-а! Я вам пригожусь!!!

Мы трое почти синхронно хлопнули себя по лбу. Судьба-индейка вновь взяла в руки краплёную колоду, а мы вынуждены играть выпавшими картами. По идее, пригодиться гражданин Груздев мог только для одного — неравноценного обмена на любую из пленниц.

Правда, для того чтобы прельститься тощим дьяком, Змей Горыныч должен был бы быть полным идиотом, но с богатой фантазией. Учитывая, как мало мы о нём знаем, случиться может всякое. Вдруг он как раз таки любит сгрызть тощего немолодого мужчину под пиво, вечерком, со скуки?

— Митя, свидетель поступает под твою охрану. Беречь, но не лелеять. Кормить, но не баловать. Трясти, но не взбалтывать. Выгуливать только на поводке. Вопросы?

— Может, мне потом за работу энту адову какая-никакая премия в конце года будет?

— Не наглей.

— Понял, исполняю. — Обиженно поджав губки, наш младший сотрудник рывком поднял дьяка с лавки. — Вставай, арестант, чего разлёгся?! Метлу в зубы и давай вона порядок наводи. Чтоб через полчаса у меня вся изба блестела!

— Со всяческим моим смирением диктату Навуходоносорову подчиняюся, — мелко перекрестился наш незваный гость, с хрустом выпрямил спинку и бодренько приступил к уборке.

Кстати, это правильно, эффективность трудотерапии ещё никто не отменял.

Пока мы с бабкой строили хотя бы приблизительные планы возможного диалога с Кощеем, наш младший сотрудник впервые ощутил весь кайф полноты власти над безотказным подчинённым!