Читать книгу - "Второй шанс - Никита Киров"

брат, крепче знаешь… меньше знаешь, — поправился он, — крепче спишь. Короче, пацаны, вас туда не вписываю, а вы меня не видели, если чё. Ща разъедутся, и я поеду на точку. А то если щас поеду — точно тормознут.

— Чё везёшь-то? — Шустрый выглянул в окно. — Травки, наверное, полный багажник.

— Да иди ты нафиг.

— Если чё — сказал я, глядя на Газона, — Зови. У нас адвокат хороший.

— Да вот адвокат не от всего помогает, — грустно сказал Газон. — Потом побазарим, Старый. Пойду с Самоваром потрещу.

— Погоди, — остановил его я. — Вчера с тобой не пересеклись. Давай сразу объясню.

Я вкратце рассказал ему две вещи, и про чекистов, которые сюда приходили. Ну и про непонятного нам Мусу, который неизвестно чего добивался, но явно ничего хорошего нам можно было не ждать.

— Ну если чё, буду иметь в виду, — сказал Газон.

— Всех предупредил, — я кивнул. — Мы и так всегда на взводе, так и тут теперь подставы ждём. Так что поодиночке не остаёмся никогда.

— В натуре, не расслабишься. Так и тянут в блудняк всякий. Но ничё, — Саня подбоченился. — Если какие напряги — шуми, вывезем всей толпой. Грозный вывезли, и это вывезем.

— А ты помнишь, как дембеля тогда напугал? — Шустрый засмеялся. — За Шопена впрягся.

— Помню, — Газон кивнул. — Мне потом Аверин, Царствие ему небесное, объяснял, что так делать нельзя. Крепко, все рёбра отбил тогда. Но я всё равно тому хмырю за Шопена бы прописал. Ну чё, Пахарь, — он подошёл к Самовару, — колёса новые завёл, вижу.

— Ага. Иномарочку прикупил, — Паха с трудом развернулся. — Двухколёсную.

Вид у Газона чем-то понурый, загрузили. Говорят, у братвы начались какие-то тёрки из-за рынка, но не из-за нового, который держали чеченцы, а из-за старого. Говорят, что даже стрельба может быть.

Теперь нам всем нужно интересоваться такими вещами. Ведь если братву начнут напрягать, они снова пойдут переманивать нас. И ведь у них может быть не только пряник, у братвы и кнут всегда под рукой.

Я снова набрал чекиста Громова, того молодого, чтобы встретиться с ним наедине без Климова, и обсудить, какие могут быть проблемы от этого визита. Потому что день прошёл, а ничего нового мы не выяснили.

Но он не отвечал.

— Старый, — с видом заговорщика на меня посмотрел Шустрый. — А ты с этой медсестрой видишься?

— Вчера встречались, чай у меня пили, — я набрал номер ещё раз.

— И только?

— Отстань от человека, — Халява его отпихнул. — Занят делом. Это тебе всё одно на уме, а ему думать надо.

Громов так и не отвечал, шли гудки. Я решил позвонить в пейджинговую компанию, чтобы оставить ему сообщение, потому что разговор нужно провести. Не нравилось мне это затишье.

— Да куда один-то? — услышал я голос Шопена с улицы. — Ты чё, Ца’евич?

Я отложил телефон. Что-то случилось.

Царевич стоял снаружи и порывался уйти, но парни ему не давали. Рядом с ним стоял его младший брат Тимур. Без шапки, побитый, из носа бежала кровь, пуховик изорван, весь грязный. Будто пинали толпой.

Вот Руслан и вспылил, хотел идти разбираться.

— Это кто там такой наглый? — сквозь зубы спрашивал он.

Брат у него дерётся часто, но это понятно — время такое, дрались часто, да и Тимур в школе как белая ворона. Сам наполовину чеченец, говорит на чеченском и отец чеченец.

Вот в школе Тимура колотили, и на улице попадало, да он и сам был не прочь подраться. Но сейчас досталось жёстко, явно напало несколько человек.

Но это для всех в городе он чужой, а вот для нас-то он почти свой. Это же младший брат Царевича, за которого Руслан порвёт кого хочешь, а мы были готовы вступаться за него самого.

— Говори мне. Мне можно, — настаивал Царевич.

— Да там какие-то хмыри стояли, — путано начал объяснять Тимур. — Давай на меня бычить, толкать, а я ему по сопатке зарядил.

— А чё на помощь не звал? Знаешь же, что мы здесь сидим. Услышали бы.

— Не положено, — гордо сказал он, вскинув голову.

— Гордый нохчи какой нашёлся. Пойду-ка, посмотрю, кто такие, — произнёс Руслан и потёр кулаки.

— Один-то не ходи, — сказал Славик. — Забыл?

— Да чё такого, пойду, разгоню их, чтобы не наглели в нашем районе, — Царевич напялил свою шапку на голову Тимура. — Сам понимаешь, жизни потом тут никому не дадут. А ты стой здесь.

— Пошли, — я подошёл ближе. — Один не ходи.

— Да без базара впишемся, — заявил Газон. — Погнали, — он легонько пихнул Тимура в спину. — Показывай, пацан, кто там наезжает. Ща под шконарь загоним лохов этих.

— Тебе же нельзя светиться, — вспомнил Халява.

— Блин, ну в натуре, западло будет, если менты остановят, — Газон со смущением посмотрел на нас. — Пацаны, реально говорю, с вами бы пошёл.

— Справимся сами, — сказал я. — Ты лучше посторожи помещение, чтобы Самовар один там не сидел.

— Без базара. И за тачкой пригляжу, а то уличные братья Шопена не только магнитолу вытащат, а ещё без колёс оставят, — он засмеялся.

— Я же им гово’ил, чтобы вас не т’огали, — недовольно пробурчал Шопен.

— Ты тоже оставайся, — распорядился я. — Нас хватит.

Газон с Шопеном остались, потому что помещение открыто, а там и пейджеры, и бумаги, а один Самовар сторожить ничего не сможет. Ну и так спокойнее, прикроют друг друга.

Ну а мы пошли за ближайший угол, где побили брата Царевича. Сам Тимур обречённо следовал за нами.

Особой угрозы там не оказалось — одиннадцатиклассник-гопник и три-четыре шпанёнка поменьше, шакалившие мелочь у ровесников. У них, похоже, приключился разрыв шаблона от того, кто пришёл разбираться.

Малолеток бить не в тему, поэтому просто прогнали их по-простому, парой пинков под зад и затрещин, при этом отобрав назад фотоаппарат, который они отработали у пацана, и мелочь. Ну и передав, что с ними будет, если снова их здесь увидим.

Это мелочёвка. Но мы пришли сюда не наводить справедливость, ну и не только из-за брата Царевича. Просто всякую мелкую гопоту придётся отсюда гонять постоянно.

Тема-то мне знакомая, сталкивался в первой жизни, так и будут клиентуру отпугивать. Только шакалить у пацанов будут не только мелочь или сигарету, а будут просить дать «стрельнуть» на компьютере, после чего капитально засядут на пару часов. Публика такая, сильно мешает.

Это проблема, с которой Царевич справился бы и в одиночку, но его одного я отпускать не хотел, как и любого из нас.

Было у меня недоброе чувство насчёт и того визита чекистов, и того, что в эти дни Халява должен был пропасть. Поэтому настороже, и приходилось