Читать книгу - "Хиллингар - Павел Шушканов"

мерзлую колею. – Чтобы я потом смог помочь вам. Просто больше не к кому обратиться. Не знаю, какую дичь я только что наблюдал, но, думаю, вы ничего подобного в жизни не видели.

Аня нервно хихикнула, а я угрюмо кивнул.

– Да, конечно.

Между далекими холмами все отчетливо вырисовывалось серое здание с маленькими окнами и бетонным навесом над стеклянными дверями. Я отметил про себя, что конструкция, не совсем подходящая для севера. Максим остановил на пустой парковке, засыпанной мелкой снежной крупой. Достал из-под сидения монтировку и накинул куртку.

– Аня, побудь тут, – сказал я, – мы с Максимом просто посмотрим, что там. Если нас не будет дольше получаса, позвони участковому.

– Ага, разумеется, – Аня включила камеру на телефоне, протерла рукавом глазок объектива и первой выбралась из салона.

Я заметил, что тут почти не было ветра, хотя весь городок постоянно продувало насквозь. Холмы были повсюду. На одном из них покачивалась радиовышка. Мы подходили все ближе к стеклянным дверям, за которыми темнело фойе. Здание серой громадой возвышалось над нами. Непонятно было, пустующее оно или нет – в окнах не горел свет, н и разбитых стекол тоже не видно.

В фойе царил полумрак. Серый свет, лившийся из окон, едва вытаскивал из темноты бетонные лестницы и колонны, уходящие в высокий потолок. Никакого освещения. Только мелкие красные лампочки тускло светились на стене у стойки охраны и монохромные экраны едва освещали турникеты и старомодную решетку, отделяющую вход от фойе.

Максим толкнул ротор турникета, подошел к стойке и положил на нее монтировку. На креслах никого не было. Тут лежал открытый журнал, и последняя запись датировалась позавчерашним днем.

– Тут был институт. Изучали то ли миграцию китов, то ли магнитное поле. Или и то и другое. Последние двадцать лет – общежитие для вахтовиков в порту и нескольких ученых – одна или две лаборатории в малом корпусе все еще работают, но занимаются все еще непонятно чем. Охрана – чтобы не разворовали проводку и оборудование.

– Охрана так себе, – заметила Аня. Она медленно обводила камерой телефона фойе и экраны на стене. На большинстве не было ничего, кроме помех.

– Обычно они тут круглосуточно в две смены и свет всегда горит, – заметил Максим. – Но, как видите, не сегодня.

– Не городок, а клад контента, – восхищенно перебила Аня.

– Плохого контента. Мой сменщик должен был выйти со мной утром – разгружать лодки артели. В итоге я таскал ящики и мешки один. А потом пришел сюда с некоторыми претензиями. Вот только свет в фойе не горел и на посту никого. И, видимо, с позавчерашнего дня.

– Нашел сменщика? – спросил я.

– Само собой. Вот он, – Максим включил оставшиеся экраны камер видеонаблюдения. На двух были странные помещения, ярко освещенные и без окон. На одном было видно локоть и плечо человека, неподвижно сидящего на стуле. Две других были пусты. На четвертом, прислонившись к двери спиной сидел на полу человек. Он был жив и периодически поднимал руку и ударял кулаком по закрытой двери. Судя по всему, он делал это уже давно и без особого результата.

Аня навела на экраны телефон. Ее глаза горели любопытством и одновременно ужасом.

– Это он, – сказал Максим. – Камиль Усманов – мой сменщик, приятель и редкая заноза.

– Это запись? – спросила Аня.

– Нет. Все в реальном времени. Камеры работают. Это четвертый этаж – коридор между общей душевой и секциями.

– Почему ты не вытащишь его? – спросил я. Человек на экране явно был изможден.

– Думаешь, я не пытался, Ждан? – невесело усмехнулся Максим. – Я бегал туда и обратно раз двадцать. Проблема в том, что его там нет. Как и других. А чертова камера говорит обратное.

***

Монтировку Максим отдал мне, вооружившись найденным в ящике стола тяжелым фонарем. Мы поднимались по широкой лестнице, оставив Аню внизу. Изредка она сообщала, что видит нас на камерах в пролетах – я попросил ее включить громкую связь на телефоне и не отключать, пока мы не вернемся. Замечания по поводу не вечной батареи мы с Максимом проигнорировали.

Из маленьких окон открывался вид на холмы, за которыми лежал городок, окутанный снежной дымкой. От лестничных пролетов вправо и влево уходили приоткрытые двери со стеклянными окошками. Тут когда-то были магнитные замки, давно отключенные и снятые. За дверями темнели коридоры. В конце одного из них, мне показалось, раскинув руки стоит тонкий силуэт. Но присмотревшись, я понял, что это всего лишь фикус в большом цветочном горшке. Его широкие листья напоминали растопыренные руки.

– Тут.

Камера висела прямо над дверью и смотрела на нас немигающим красным огоньком. – Анюта, как дела?

– Вижу вас, – хрипло сказал телефон.

Коридор был длинным. Рваный линолеум лоснился в свете далекого единственного окна. Мы шли неспеша, прислушиваясь. Ни шорохов, ни стуков.

– Вот здесь, – Максим толкнул дверь. Она открылась с легким скрипом. В свете фонаря блеснула белая кафельная плитка, хромированные лейки душевой. Камера смотрела с потолка прямо на нас.

– Аня?

– Вас не вижу. Вижу Камиля. Кажется, он спит или без сознания.

– А дверь?

– Закрыта.

Я поскрипел дверкой. На ней даже не было замка, только наполовину выломанный ржавый шпингалет изнутри.

– Камиль! – позвал Максим. Его голос отдался глухим эхом. – Ждан, просмотри, идет ли провод от камеры к щитку. Тут явно что-то не так.

Он посветил наверх. На темном от сырости и времени потолке блестели свежие головки болтов, которыми крепилась камера. Черный провод уходил в дырку над дверным проемом и вел в коридор. Я перехватил монтировку поудобнее. Оставалась надежда, что щиток тут, сразу за углом, но провод нырял в одно из помещений слева от коридора. Тут была общая кухня. Старые плиты стояли вдоль стены. На широких подоконниках забытые пыльные банки. Я заметил еще кое-что – неуместные на кухне картины. Их было две, и они висели по бокам от проема, который, казалось, вел никуда – за ним пульсировала неестественно густая темнота. Сами картины тоже мало походили на нормальные – два затылка на фоне пышных фиолетовых цветов. На одном отчетливо проступала седина, на другом едва наметилась лысина. Какой-то шутник повесил их тут – портреты, повернутые спинами. Они пугали, но тем не менее, я подходил все ближе.

В темноте дверного проема начали вырисовываться контуры какой-то старой мебели и окна, за которым висел туман. Чем ближе я подходил, тем отчетливее и ярче становилось окно. Наконец я понял, что никакой темноты в проеме нет. Просто безлюдная комната, но что-то в ней было не так. Я занес ногу над