Читать книгу - "Магритт - Павел Шушканов"

выпивохам под конец вечера. Запихнуть в карман мятую купюру куда проще.

– Не лапать, – угрюмо предупредил он и кивнул в сторону барной стойки, где, закатываясь смехом отмеряла из розовой бутылки острогрудая девушка. Над пепельницей и наполненной до краев рюмкой зависли знакомые голова и плечи. Знак ветра маячил на его затылке под неоновым светом. Я опустился рядом, потеснив целующуюся парочку. Барменша с челкой до глаз подмигнула мне и поставила бокал со льдом.

– Акаши[24], – я показал два пальца.

Комиссар хмуро взглянул на меня и поприветствовал молчанием. Только приподнял рюмку. Видимо ему до чертей собачьих надоело пить одному. Экутера на его затылке сегодня не было.

– Они делают это специально, – сказал комиссар, выпив синхронно со мной.

– Ты о чем?

– Голые девочки. Сюда приходят уже пьяными, чтобы выпить еще и много. В основном те, кто при кредитках и наличных. Ползут со всех щелей чтобы попялиться на голые сиськи. Но громила на входе сразу говорит – нет, – он махнул рукой на прикрытую ширмой дверь с пожарной табличкой. – Отсюда неосознанная злость и желание набить кому-нибудь морду. Потом парни, снимающие погоны на ночь, беседуют с ними в подвалах, отнимая последние юани и зубы. Согласен?

Я кивнул и показал девушке пустой стакан. Она подмигнула мне и потянулась за бутылкой. На ее голой спине искрились блестки.

– Я бы сам кому-нибудь сложил нос пополам, – продолжал комиссар и пододвинул рюмку к краю стойки. Бармен удивленно подняла тонкие брови, потом пожала плечами и налила еще.

– За что? – спросил я.

– А вот хотя бы за нее. Красивая. Грудь такая, словно ее отливали прямо в моей руке. А они все пялятся и пускают слюни.

Я осмотрелся. Не то чтобы сильно людно вокруг, но так еще и не ночь. В любой день недели самое яркое время в Яндаше – ночь. Особенно после часа. В это время даже отбитые хикикомори, чьи квартиры на верхних этажах любого дома напоминают одновременно логово паука из-за паутины кабелей и мусорный бак, подключают свои мониторы к камерам ночных клубов и баров и делают вид, что в общей кислотной массе. И мигранты на последние юани цедят пиво за стойками до утра, чтобы остаток дня провести на обгаженных голубями скамейках в парке, прикрывшись куском картона. Но сюда таких не пускают. Потому и не каша из перемигивающихся экутеров, протянутых рук с кредитками и потных тел.

– Может тебе тогда пойти отсюда подальше? – предложил я.

– Еще чего? Чтобы на мой стул забрался какой-нибудь сопливый мажор и сверлил милашку глазами? Не дождешься.

Он поднял рюмку, озадаченно взглянул на меня и нахмурился. Пришлось сделать то же самое. Хотя внутри уже горело. Я попросил жареные пельмени, а комиссар снова сердито сдвинул брови.

– Смотрю, ты тут надолго обосновался.

Я усмехнулся.

– Нет, мне ты лицо бить не будешь. Не получится. Несмотря на широкие плечи твоего плаща, я все еще быстрее и сильнее, хоть и выгляжу как развалина.

– Да, верно, – согласился комиссар. – Хотя хотелось бы. А хотя бы даже за то, что обидел красотулю. Если ты думаешь, что из ее больших милых глаз нельзя выдавить ни слезинки, то ты сильно ошибаешься. Хотя, в лишней сентиментальности ее обычно обвинить сложно, и она называла тебя по телефону такими словами, которые я от шефа редко слышу. Но это были слова исключительно от ее доброго сердца. Так что напомни, я врежу тебе сразу на выходе.

– Как она?

– Хреново, Кирилл. Она умирает и делает это быстро. Но если ты про ваши с ней недомолвки, то будь спокоен – забудет через пару дней. В ее милой головке полно других забот. Хотя, поступил ты как редкостный придурок, – он взглянул на меня, но как-то беззлобно. – Ты знал, что она почти слепа без этих чертовых очков из-за своей опухоли? У нее имплант, который дает ей хоть посредственное, но все-таки зрение, а очки – вот ее настоящие глаза. Бедняжка пыталась выбраться из медцентра на ощупь, потом засунула подальше гордость и позвонила мне.

Мне стало нестерпимо противно за тот поступок. Но объяснять, что я ничего не знал про имплант и намеревался всего лишь стереть память очков было глупо. Поэтому я просто молча пил.

– Что, намочил штаны увидав бойца «JB»? Ладно, не мне тебя судить – не со мной мило беседовал глава отдела безопасности концерна Юшэнг Лу, а от этого деда мне самому не по себе. Вот только скажи, что теперь будешь делать? Сдается мне, что красотуля обиделась. Можешь попытаться объяснить, что сделал все это из лучших побуждений, чтобы отстали от нее и только тебя взяли за задницу парни из «JB», но боюсь, что получишь вместо спасибо смачный удар коленом. Так что дальше, герой?

Я попросил еще акаши. Комиссар терпеливо ждал ответа.

– Не смотри на меня так. Буду гнить дальше. На своей лучшей работе в мире в своей лучшей квартире в мире, наслаждаясь каждым днем. Как минимум один – мне старик обещал.

– Верно. Только теперь не в одиночестве будешь гнить, да? Наверное, благодарен Небу за то, что тебя с твоей ланью не порезали на куски, хотя могли бы за то смертельное представление у тебя в квартире. Но ты не сомневайся, они доберутся и до нее, и до тебя, когда ты не будешь этого ожидать. Когда все уляжется и можно будет выдать пару лишних трупов или исчезновений за обычную статистику. Или ты думаешь, что им не любопытно каким образом безмозглая лань превратила в фарш их пятерых агентов? Сильно сомневаюсь.

– Он обещал, что меня и Алину, и даже Лань оставят в покое. По крайней мере до завтра. А потом это будут уже мои проблемы.

– Ну, разумеется, – комиссар закурил и выпустил ноздрями густые струи дыма. – Вот только господин Лу – хитрый лис. Припомни, была ли в его словах хоть одна гарантия того, что ты не окажешься по истечении для или когда того захочется «JB», в мешке на дне Ангары, а твоя лань на операционном столе? И что из Алины не сделают точно такую же куклу как твоя лань, даже если она больше не будет тебе помогать. Ты вспоминай, вспоминай. Я не спешу.

– Откуда ты знаешь, что это вообще был он?

Комиссар ухмыльнулся, наполнил свою рюмку из моей бутылки.

– Красотуля сказала. Ее очки фиксируют последние полчаса ее жизни постоянно – вполне оправдано при ее работе. Разумеется, до ее софта кодеры «JB» не добрались. И ты тоже не смог – они