Читать книгу - "Нашествие. Попаданец во времена Отечественной войны 1812 года - Юрий Григорьевич Корчевский"

Вид у мужика звероватый, бородой на лице зарос по самые глаза. Топор за топорище дергает, а лезвие глубоко в бревно вонзилось. Алексея даже передернуло: не опереди он мужика, располовинил бы его.

– Эй, ты чего? С глузда съехал?

Мужик в удивлении глаза выпучил:

– Не пойму я – ты русак или француз? Форма-то на тебе чужая.

– Русский. Переоделся вынужденно.

– Тогда звиняй.

Мужик все же выдернул топор, сунул топорищем за пояс. Одет как горожанин на тяжелых работах – амбал, плотник, кожемяка. Ладони широкие, мозолистые и в плечах широк.

Алексей поднялся. Сейчас, во французской униформе, он для своих чужой, как и для французских солдат. Знал бы язык, можно было какое-то время обманывать те же патрули.

– Ты кто такой? – спросил он мужика.

– Матвей Завенягин, лесогон я.

Ага, плоты по рекам сплавляет. Но тогда он не москвич, а с северов русских – архангелогородец, пермяк, а то и из Сибири.

– Меня Алексеем звать. Ты как в Москву попал?

– Как прослышал о наборе в ополчение, так на лодку – и поплыл. А из Москвы уже бегут все. Я не для того плыл, чтобы назад возвертаться.

– Ага, партизанить решил.

– Можно и так сказать.

– И где же обосновался?

– Тебе зачем знать?

Стережется, не хочет перед незнакомцем убежище свое открывать, да и то правильно.

– Есть хочешь?

– Неуж угостишь?

– По-царски, ветчиной. Только хлеба нет.

– Не обижусь!

И захохотал, показывая крепкие зубы.

Дошли до усадьбы. Как только Алексей подошел к дому, из него выбежали два мужика и кинулись убегать. Очередные мародеры. Застрелить бы для острастки, да не хочется выстрелом внимание привлекать и жалко пороха и пули. Склада боепитания поблизости нет, и правильнее пулю на француза использовать, чем на своего. Хотя мародер ничем не лучше чужака, тоже грабить и наживаться на чужом горе норовит.

Отпер ключом дверь подвала, спустился, тесаком хороший кусок толщиной в ладонь отхватил. А подумавши – еще кусок, потоньше. Во двор вышел, кусок побольше новому знакомому отдал, себе поменьше оставил, все же поел ветчины утром. Очень хороша, но пить после нее хочется сильно. Несколько минут молчали, занимаясь едой. Поев, лесогон ладони о бороду вытер, как было принято в деревнях.

– Хороша свинина. Хлебушка бы только.

– Сам бы не отказался. Партизанишь-то давно?

– Седмицу. Троих уже к праотцам отправил, прости меня Господи!

И перекрестился.

– Топором? – удивился Алексей.

– Другого оружия не имею.

В деревнях топор – и плотницкий инструмент, и оружие. Работать им приучались с малых лет.

– Предлагаю действовать вместе. Сподручнее вдвоем.

– Годится.

И Матвей протянул руку для пожатия.

Глава 4. Москва

Издавна на Руси пожать руку – как договор заключить. А нарушил – так молва сразу разнесет и никто с тобой дела иметь не будет.

– Матвей, ты бы прошел в усадьбу. Я на втором этаже обосновался, по левую руку. А я пройдусь по улицам, посмотрю ситуацию.

– Чего посмотришь? Мудрено говоришь.

– Где французы, какая охрана.

– Понял.

Матвей в усадьбу прошел. Еще чудо, что она сохранилась, не сожжена и не занята оккупантами. А восстановить окна и двери, мебель уже не таких денег стоит, как строиться заново.

Времени, судя по положению солнца, – полдень. В ту сторону, где стояла церковь и где он стрелял, Алексей не пошел, а двинулся на север, к центру города. Только делать здесь оказалось нечего. Целые кварталы сгоревших домов. И никого на улицах, даже животных нет – кошек, собак. Либо сгинули в огне, либо ушли с хозяевами. Но трупный запах есть, стало быть, погибшие твари божии наличествуют. Повернул на запад и осознал ошибку. Впереди Москва-река, а с обеих сторон моста стоят заставы. Алексей не знал, есть ли у французов какие-либо документы, удостоверяющие личность. Да и солдаты на заставах могут оказаться из того полка, в форме которого он был, и обман с переодеванием сразу вскроется.

Свернул на юг, там должны быть другие мосты, да и река делала изгиб, потому есть вероятность вообще без моста обойтись. Однако с каждым пройденным шагом французов становилось все больше. На Алексея внимания не обращали – все же чужая форма маскировала его хорошо, вводила в обман, – принимали за своего. Он по сторонам поглядывал, но не останавливался. Его обогнала кавалькада всадников, впереди в темно-синем мундире и с пышной прической офицер. По описанию похоже… да неужели сам Мюрат? Маршал, командующий кавалерией в армии Наполеона. Небольшой отряд свернул к усадьбе. О, туда соваться не стоит, у ворот несколько солдат охраны, и дальше видны, между деревьями мелькают, почти до барского дома. Очень заманчиво устроить покушение – все же маршал, не рядовой. Но это сродни самоубийству. На ноги поднимут всех, оцепят. Алексей здраво оценивал свои возможности, соотнес с силами противника. Все же одно удобное место обнаружил. Артиллеристы, большая батарея, судя по численности пушек, не менее полусотни. Дворянская усадьба почти на берегу Яузы. Пушки находятся за забором из железных кованых прутьев, похожих на копья. Возле них охрана ходит. Пушкари в доме для прислуги, а офицеры в усадьбе. Алексей даже удобное место для стрельбы наметил: по другую сторону от усадьбы дом в два этажа, полуразрушен, для постоя французов по этой причине непривлекателен оказался. Пока наблюдал, на территорию усадьбы въехал обоз из десяти фур. Обоз остановился у каретного сарая, превращенного в склад. Из повозок стали выгружать и закатывать в сарай бочки с порохом. Ошибиться никак нельзя – вид характерный. Да и не будут на склад батареи завозить вино. Сразу соблазн появился: взорвать склад. Лишит батарею пороха, а еще разнесет дом для прислуги – он рядом со складом, – погибнут пушкари. Днем это осуществить невозможно, а ночью вполне. Решив так, отправился в усадьбу, которую выбрал базой и где сейчас располагался Матвей.

– Спишь? – еще на лестнице крикнул Алексей. Это чтобы Матвей не кинулся из-за притолоки с топором.

– Никак не можно, вздремнул с часок, да наведались двое голодранцев. Я им тумаков навешал, чтобы впредь не появлялись.

– Думаешь, послушают?

– Когда уходили, обещали вернуться с подмогой.

– Босяки грозные, когда в подавляющем большинстве. Гадость устроить могут. Но я не за этим.

И Алексей рассказал о плане взрыва склада.

– Вот это дело! Когда?

– Как стемнеет.

Когда смеркаться начало, снова перекусили ветчиной. С таким аппетитом свиной ляжки хватит дня на три. Был бы хлеб, каша, похлебка, тогда расход мяса был бы меньше. Все же Алексей надеялся, что они у противника еду захватят при удобном случае.

Отправились к батарее. На случай непредвиденной встречи с патрулем Алексей