Читать книгу - "Честное пионерское! Часть 2 - Андрей Анатольевич Федин"

Он махнул рукой.

— После твоих рассказов я задумался о будущем. О нашем будущем — твоём, моём, нашего города.

Юрий Фёдорович затянулся дымом.

— Стрельба из автоматического оружия на центральном перекрёстке — сейчас это выглядит невероятным, — на вдохе сказал он. — Но я тебе, зятёк, верю. Потому что проделки этого Михасевича, на которого ты мне дал наводку — тоже кажутся выдумкой.

Каховский сделал паузу, будто затягивал интригу.

Мне вдруг почудилось, что я у следователя на допросе (было у меня в прошлой жизни такое неприятное приключение — и не однажды).

Юрий Фёдорович повертел в руке сигарету.

— Я навёл справки, — заявил он. — В Витебске действительно творятся нехорошие дела. Чем-то похожие на те, что были в Ростовской области. Я довёл твою информацию… до кого следовало. Результатов пока не знаю. Но уверен, что они будут.

Старший оперуполномоченный Великозаводского УВД опёрся локтями о столешницу — навалился на стол своим немаленьким весом.

— Ну а теперь рассказывай, что за услуга тебе нужна, — сказал он. — Зятёк.

Я поставил чашку (кофе в ней до обидного быстро закончился). Отодвинул её в сторону — чтобы на столешнице между мной и майором милиции не осталось преград. Улыбнулся — радостно и открыто: по-детски.

— Хочу воспользоваться вашими связями среди преступников, дядя Юра, — сказал я.

Кофейные чашки подпрыгнули и звякнули.

Каховский поперхнулся дымом, просыпал на стол пепел (тут же торопливо смахнул его на блюдце). Громко зашипел — прижал к груди испачканную пеплом ладонь. Откашлялся, восстановил дыхание.

— Чем? — переспросил он.

— Мне нужна пара послушных и управляемых бандитов для выполнения несложной, но деликатной и хорошо оплачиваемой работы, — сказал я. — Следует припугнуть одного человека. Но аккуратно — чтобы он испугался, но не пострадал. Только и всего.

Я пожал плечами.

Каховский курил, рассматривал моё лицо (будто пытался что-то вспомнить или угадать). Прятавшееся за ветвями деревьев солнце освещало его затылок, заставляло блестеть полосы на плечах тенниски. На лицо Зоиного отца то и дело набегала тень.

— Тебя обижают в школе? — спросил Юрий Фёдорович. — Ты поэтому занялся борьбой?

— В школе у меня всё нормально. Во всяком случае, пока.

Мой голос звучал громко и звонко.

— Так может… ты решил, что я не милиционер, а какой-то там Фантомас? — сказал Каховский. — Что у меня все преступники города на подхвате? Зоя говорила: вы читаете по вечерам книги. Это ты в них вычитал, что милиционеры командуют преступниками?

Я ничего не ответил. Смотрел, как Юрий Фёдорович курит. Не прятал взгляд, удерживал на губах улыбку.

— Кого ты пугать-то собрался? — спросил Каховский.

Он ответил на мою улыбку усталым взглядам.

Я вздохнул и сказал:

— Свою маму.

Замолчал. Потому что Каховский вновь вцепился рукой в край столешницы и разразился громким кашлем. Старший оперуполномоченный зашатался на стуле, уронил в блюдце сигарету. Прижал руку к груди. На скрип стула и громкий кашель откликнулся ветер. От сквозняка задрожали стёкла. С ветвей ближайшего тополя за окном вспорхнула стайка маленьких птиц — нервно чирикая, воробьи умчались подальше от шумной квартиры. Зашелестела листва. Я терпеливо наблюдал за мучениями майора милиции.

Наконец Юрий Фёдорович смахнул с глаза слезу и спросил:

— Что, зятёк, всё так плохо? Мамка не даёт тебе денег на мороженое? Или не пускает с приятелями в кино? А может… она не одобрила твой будущий союз с Зоей? Так давай мы её сразу… в тюрьму отправим⁈ Чего уж мелочиться⁈ Там её быстро перевоспитают!

Я «изобразил Вовчика» — сделал вид, что задумался над словами милиционера, будто они были не шуткой, а реальным предложением. Насупился. Помотал головой.

— Нет, дядя Юра. Спасибо, но нет.

Развёл руками, громко вздохнул — печально.

— Тюрьма не подходит для моих целей, — пояснил я. — Но спасибо вам за предложение. Дядя Юра, я запомню, что вы помогаете и таким образом.

Каховский хмыкнул, указал на меня пожелтевшим от частого курения пальцем.

— Ты… это… думай, что говоришь, зятёк, — сказал он.

Зоин отец переставил свою чашку с недопитым кофе на столешницу, придвинул к себе блюдце.

— С деньгами на мороженное у меня полный порядок, — заявил я. — А с девчонками в кино мне пока делать нечего — только помешают смотреть фильм. Но я понял, дядя Юра, что вы уловили мою мысль. Бандиты мне для этого и понадобятся: чтобы сделать, «как в кино».

— Поясни.

Юрий Фёдорович подобрал сигарету, пальцем стряхнул на стол прилипший к её фильтру пепел.

— Хочу выдать свою маму замуж, — сказал я.

— За бандита, — уточнил милиционер.

Он всё ещё удерживал на лице серьёзную мину: смеялись только его глаза.

Я покачал головой.

— Нет. За учителя физики.

Каховский хмыкнул — поднёс сигарету к губам.

— Ну, хоть не за майора милиции, — сказал он. — Иначе пришлось бы мне тебе, зятёк, отказать. Потому что нынешняя жена меня так просто не отпустит — точно тебе говорю. Её майор милиции пока устраивает. Хотя она уже подумывает о подполковнике.

Юрий Фёдорович выдохнул через ноздри дым. Около минуты он молча курил — будто собирался с мыслями. Потом сощурил глаз.

— Что ты хочешь от меня? — спросил Каховский. — Конкретно. Сразу говорю: знакомых бесхозных физиков у меня на примете нет. И ручными уголовниками я пока не обзавёлся. Есть жена и дочь. Жену, сразу предупреждаю, не отдам. А Зоя и так у тебя постоянно пропадает.

Юрий Фёдорович взмахнул сигаретой, будто волшебной палочкой.

— Физик у меня уже есть, — заверил я. — Нужно лишь объяснить моей маме, что он именно тот мужчина, о котором она всю жизнь мечтала. Это в лучшем случае. Но сойдёт, если она просто его заметит — как мужественного и смелого человека. Для этого и понадобится сцена с бандитами.

Я стёр со своего лица улыбку.

— Проблема в том, дядя Юра, что мама сейчас не воспринимает физика, как мужчину. Для неё он остался бывшим одноклассником, забавным мальчишкой. И вот этот её стереотип я намереваюсь сломать. Превратить одноклассника в супергероя — в маминых глазах. Придумал простой и банальный план.

Тыльной стороной ладони потёр нос.

— Дядя Юра, моя задумка проста и надёжна, — сказал я. — Представьте: мама со школьным учителем идут вечером по улице. К ним пристают хулиганы. Физик героически становится на защиту своей спутницы. Та восторгается его геройским поступком и влюбляется. Всё, как в фильме — женщины такое обожают.

Юрий Фёдорович почесал небритый подбородок.

Я дожидался его ответа.

— Вот именно, — сказал Каховский. — Как в фильме. Слишком… надуманно. По-детски. В жизни твой герой может и сбежать. Или получит от хулиганов по физиономии, если не перо под рёбра. Ты бы сперва у мамы спросил, нет ли у неё на примете другого жениха. Быть может, твой физик ей и не нужен.

Я покачал головой.

— Дядя Юра, ну вы, как маленький. Женщины обычно и сами не понимают, что им нужно. Или кто. А вот я это чётко осознаю — и за себя, и за неё. Физик мне в отцы… подходит. К тому же, он ещё со школьных лет влюблён в мою маму. Она из него верёвки сможет вить. И все будут счастливы.

Каховский кашлянул. Прикрыл рукой ухмылку.

Я видел, что ему отчаянно хотелось пошутить на озвученную мной тему; но советский милиционер не сделал этого при ребёнке.

— Не соглашусь с тобой… — сказал он.

— А вот они согласятся — оба, — сказал я. — Вот увидите, дядя Юра!

Посмотрел майору милиции в глаза.

Дёрнул плечом.

— Так что с вас два внешне страшных, но послушных хулигана, дядя Юра. Таких, что правдоподобно испугаются учителя физики… за пятнадцать рублей. Каждому. Не думаю, что таких людей трудно найти — если знать, где искать.

— А я, по-твоему, знаю?

Каховский смотрел на меня сквозь облако табачного дыма.

Тень вновь накрыла его лицо.

— Дядя Юра, я не сомневаюсь в вашей отзывчивости и находчивости.

— Не сомневается он…

Милиционер рукой прогнал дым к окну, поправил воротник тенниски.

— Давай уточним, зятёк, — сказал Юрий Фёдорович. — Ты хочешь, чтобы некие… люди изобразили хулиганов: испугали твою маму. И чтобы эти злодейского вида товарищи убежали от грозного крика учителя физики. Я правильно тебя понял?

Он приподнял брови.

— Всё верно, дядя Юра.

Я кивнул.

— Ладно… я подумаю… как тебе помочь, — сказал Каховский.

И сразу добавил:

— Есть у меня… кое-кто на примете.

Каховский повертел рукой — будто выказывал сомнение в пригодности своих кандидатов на роли в задуманной мною авантюре.

Посмотрел мне в глаза,